Спасти СССР. Манифестация II

– Рано сказали. Ожидание наказания – само по себе наказание.

– Верно, – покивала она, – но завтра будет некогда и негде, а потом – поздно.

– Тоже верно, – согласился я.

– Ладно, – сказала Тыблоко, завершая разговор, – давай, Андрей. У меня таких коз – целое стадо. Ты уж хотя бы своих вытяни. Я вижу – ты можешь.

– Татьяна Анатольевна, – простонал я, – это и есть ваше наказание? Скажите, что вы пошутили про его удвоение.

– Как знать, – она таинственно улыбнулась и повторила: – Как знать…

Глава 2

Понедельник, 8 мая, раннее утро

Новгородская область, окрестности деревни Висючий Бор

Встали мы по-солдатски, в начале седьмого. Хотели вырваться пораньше, а то пока доедешь… Нашему лобастенькому «пазику» не везде по гладкому асфальту катить; частенько под колеса ляжет «японский шлях» – то яма, то канава.

Посетив «мужские кустики», я закатал рукава. Молитвенно сложил ладони в «ковшик», поклоняясь Мойдодыру в ипостаси рукомойника, и стылая водичка обожгла лицо. Меня всего аж передернуло – как будто ядреного спиртяги хватил.

Припухшее алое солнце еще цеплялось краешком за исчерна-зеленый ельник, и знобкий туман, чуя безнаказанность, нахально лез под одежду, лапая разомлевшее тело. Поежившись, я застегнул верхнюю пуговку со штампованной звездой. Сегодня «джоггингом» не согреешься – времени в обрез.

Весь отряд дружно зевал и потягивался, сонно моргая на светило. У Томы на щеке оттиснулась складка – розовой чертой по нежной коже, бархатистой, как у дитёнка. А Пашкины волосы взъерошились косым подобием «ирокеза». Паштет долго приглаживал их, скрючив пальцы грабельками, пока не додумался смочить непослушные лохмы.

– Андрюша, смотри! – смешливо зашептала Мелкая, трогая меня за рукав. – Рыжий Вий!

Я натужно улыбнулся – мисс Ирвин семенила, держась за руку Чернобурки, и, похоже, не разлепляла глаз с самого вечера.

– Поднимите ей веки! Хи-хи…

Перехватив напряженный взгляд Кузи, я дернул плечом – мысли товарища Лапкиной не читаемы. Будет она вынюхивать смрадные следы, или не почует странность? Ох, мучало, мучало меня желание спалить «обезжиренные» доски к такой-то матери! Они бы здорово украсили вечерний костер… Нельзя.

Пропажа вонючих деревяшек сразу возбудит в «завуче» нехорошие подозрения.

«Отвлекать надо Чернобурку, отвлекать! – начала формироваться идея. – Забить ей голову шумом, не дать мыслям сцепиться в логические звенья…»

– Кружка кофию, – браво хмыкнул Алексеич, поглядывая на Мэри, – и в строй!

– Большая, такая, кружка… – мечтательно зажмурился Паштет. – Сгущенки туда ложки две… Нет, три! И с булочкой чтоб… С сырком… И с колбасо-ой!

Будто отвечая его хотеньям, разнесся трубный глас Тыблока:

– Завтрака-ать!

Первой на желанный зов откликнулась Фроська – пронеслась мимо вспугнутым зайцем, распустив брыли по ветру.

– Всю ночь не ел! – оживился Паштет, с шорохом потирая огрубевшие ладони, и дурашливо напел: – Вперед, стряпне навстречу, товарищи в еде-е!

– Есть, товарищ комиссар! – козырнул я, отвечая в обоих смыслах.

В голосе моем звучала изрядная фальшь, но простодушный Паштет не расслышал ее корявых ноток. Вытянув голову, он разочарованно отпустил:

– Ри-ис?.. – и тут же воспрял: – О, плов! Чур, мне двойную!

– Садитесь жрать, пожалуйста! – засмеялся Сёма, и подвинул доску на чурбаках, изображавшую скамью.

Ложки бодро зазвякали, врубаясь в кашу, обильно сдобренную «говядиной тушеной высшего сорта», а я, будучи на нервах, елозил, шлифовал задом скамейку, пока не углядел давешний тандем, ведомый Татьяной Анатольевной.

Рыжая русистка спотыкалась, внимая на диво говорливой директрисе, а та щебетала жирным контральто, задуривая голову Лапкиной. У меня даже глаза защипало, до того проникся.

– И что вы думаете? – Яблочкова тяжеловесно присела, держа мхатовскую паузу. – Он так и не приехал!

– Вот и верь после этого мужикам, – оскалилась Чернобурка улыбкой.

«Так… – мелькнуло в голове. – Тыблоко внимание поотвлекала, моя очередь».

– Светлана Витальевна, – заговорил я прочувствованно, как работница ЗАГСа на росписи, – а у нас сегодня праздник! Тамаре Афанасьевой шестнадцать исполнилось!

У Томочки ресницы запорхали, словно раздувая румянец, а Чернобурка даже обрадовалась моему вступлению – откровения директрисы ее утомили.

– Да-а? – с интересом затянула она, и воодушевленно взмахнула ложкой: – Так это надо отметить!

– Только не сейчас! – тревожно вскинулся Паштет. – Нам еще лагерь сворачивать, грузиться…

– К-хм… – деликатно кашлянул Василий Алексеевич. – А в десять… э-э… мероприятие.

– Да, – посерьезнела Чернобурка, – на такое опаздывать нельзя. Тогда… – она призадумалась. – Может, в Старой Руссе? Нам же все равно в столовую заезжать. Вот и устроим обед не простой, а торжественный!

– С тор-ртом! – плотоядно уркнул Сема.

– Торт я беру на себя, – Лапкина мягко шлепнула ладошкой по выскобленным доскам стола.

– Мне хоть кусочек оставьте! – обеспокоился Паштет.

Здоровый хохот охватил отряд, вспыхнув, как тополиный пух от огонька спички.

– Проглот! – пискнула Тома, давясь от смеха.