Спаситель мира

– Попробуйте представить, каково иметь ребенка и… – Осекшись на середине предложения, Виолет выпрямила спину и расправила плечи. – Каково иметь ребенка и искренне верить: у него получится все, что не удалось тебе самой. Вообще-то родителей за это осуждают, но ты исключение из правил, тебе можно, ведь твой ребенок – само совершенство. – Виолет аккуратно положила руки на колени. – Причем совершенством его делает не только твоя слепая любовь. Нет, твой малыш действительно добрее, сдержаннее, самостоятельнее других детей, а по словам учителей, соседей и даже тех самых «других детей», еще и куда умнее. Он смысл твоей жизни, кроме него тебя никто и ничто не интересует.

Они подъехали к Восемьдесят второй улице. До зарешеченных люков оставалось три квартала, но Латиф медленно свернул направо и убрал ногу с педали газа. Казалось, Виолет ничего не заметила.

– А теперь представьте то, что случилось дальше… Представьте то, о чем я рассказывала в Управлении!

Не добавив ни слова, Виолет прижала ладони к глазам. Латиф медленно объехал квартал и вернулся на Амстердам-авеню. Слезы попутчицы его не напугали и не встревожили. Наоборот, они доказывали, что разделявшая их стена рухнула, и случилось это не благодаря его словам или действиям, а благодаря тому, что сына Виолет видели живым. «Она сбрасывает напряжение, – догадался Латиф, – бережет внутренние силы. Чувствует или знает: силы еще понадобятся, и тратить их на меня не стоит».

– Эмили – чудесная девушка, – успокоившись, проговорила Виолет. – Ростом выше Уилла, хотя в таком возрасте это обычное явление. Волосы у нее густые, темные, длинная челка падает прямо на глаза. Настоящая оторва – так, кажется, здесь говорят? Никогда не понимала, чем они с Уиллом друг друга притягивают. Обычно четырнадцатилетние девчонки на парней помладше даже не смотрят! – Виолет улыбнулась своим мыслям. – Да, Уилл превращался в симпатичного парня, только дело было не в этом. Между ними имелась какая-то внутренняя связь.

На пересечении Коламбас-авеню и Восемьдесят четвертой улицы Латиф притормозил и переключился на нейтралку.

– Ваш сын считал ее своей девушкой?

– Однажды я задала Уиллу тот же вопрос. Он потом неделю со мной не разговаривал.

– Эмили рассказали о его болезни?

– Она знала. – Виолет постучала по приборной панели. – К тому времени все знали.

– И Эмили это не беспокоило? – на секунду задумавшись, спросил Латиф.

– Совершенно не беспокоило, она сама мне так и заявила. – Виолет вздохнула и состроила гримасу. – Думаю, душевная болезнь казалась ей романтичной.

– Похоже, Эмили вам не слишком нравилась.

– Об этом вам лучше спросить у лечащего врача Уилла, – улыбнулась Виолет. – Доктор медицинских наук Улисс С. Копек подробно расскажет вам о моей негативной фиксации на сыне.

– Мне сложно общаться с такими докторами, – заглушив мотор, признался Латиф. – Им всегда кажется, что я параноик.

– Неужели?

Латиф смиренно кивнул.

– Дело в том, что я склонен подозревать всех и каждого.

Виолет засмеялась, а потом осеклась, словно неожиданно вспомнив что-то неприятное.

– Как бы то ни было, в отношении меня Копек не ошибался. Я всегда ждала от Уилла больше, чем следовало.

– Все матери чего-то ждут от своих сыновей.

– Я ждала слишком многого.

Почему-то ее ответ встревожил Латифа.

– Например, чего, мисс Хеллер?

– Поймите, в Штаты я попала случайно. Кроме отца Уилла у меня не было здесь ни друзей, ни знакомых, вообще никого. – Виолет села поудобнее. – До сих пор не понимаете, при чем тут Уилл?

Латиф не ответил.

– Я не собиралась заводить ребенка: у Алекса было трое детей от первого брака. Но после рождения Уилла стала другим человеком… – Виолет замялась. – Вы меня понимаете?

– В каком смысле другим?

– Я считала, что с появлением малыша буду больше нуждаться в Алексе, а получилось наоборот. Я чувствовала себя умирающей, в которую вдохнули жизнь, и сделал это не Алекс, а новорожденный ребенок. Он целый мир мне подарил! – Виолет покачала головой. – Я с самого начала рассказывала ему все, о чем думала, делилась секретами, ничего не скрывала. Я нуждалась в друге, во взрослом, чтобы общаться с ним на равных, и целенаправленно готовила Уилла к этой роли. – Виолет посмотрела на Латифа. – Выбора у бедняги не осталось. Ему бы и в голову не пришло возражать! Именно это я имела в виду, говоря, что ждала от сына слишком многого.

– Наверное, вам было непросто принять Эмили, – осмыслив услышанное, проговорил Латиф.

– Да, очень непросто.

– Какое впечатление она на вас произвела?

– Я не знала, как к ней относиться, – глядя на тротуар, ответила Виолет. – Эта девушка сбивала меня с толку. Наверное, я относилась к ней, как вы к потерпевшим.

– Бедная Эмили!