Спаситель и сын. Сезон 4

– Тогда попробуем буквы. Икс будет мальчик, который тебе нравится, А – твоя лучшая подруга.

– Моя бывшая лучшая подруга, – вскинула голову Марго. – И пускай она будет Икс.

– Хорошо. Икс – бывшая лучшая подруга и сестра мальчика, который тебе нравится.

– Не-е-ет! – прервала Спасителя Марго. – Мне нравится приятель ее брата. Назовем его Б. Я люблю Б, приятеля брата Икс.

– Брата назовем В.

– Так вот, я много говорила с Икс о Б. Я ей говорила: «Ты видела его глаза? Тебе не кажется, что он гораздо взрослее, интереснее, чем Г и Д?»

– А кто такие Г и Д?

– Да никто. Это все равно что сказать Икс и Игрек. Я не думала, что чем больше говорю о нем, чем чаще его упоминаю… – Марго остановилась на полуслове, потом спросила Спасителя: – Он Б или В?

– Кто?

– Самюэль.

Марго замолчала, сообразив, что все-таки назвала имя мальчика. А для Спасителя все наконец стало ясно. Конечно, Самюэль. Старшеклассник из той же школы, что и Марго. Он был так удивлен, что невольно проговорился сам:

– Самюэль Каэн?

– Я так и думала, что вы его знаете, – огорчилась Марго. – Орлеан – такой маленький город! И потом, я как-то слышала, он сказал: психотерапия – это класс! Он и одевается как вы, носит белую рубашку.

Самюэль подражал своему отцу, а вовсе не психологу, но Спаситель и так сказал слишком много и не стал ничего уточнять.

– Он сюда приходит? – спросила Марго, сгорая от любопытства.

– Уже нет. Но ты же знаешь, Марго, я не могу говорить об одном пациенте другому даже с помощью Икс, Игрек и Зет.

– Но я-то могу говорить?

Спаситель знал уязвимость Марго и внимательно выслушал все, что она ему рассказала. Она считала, что Перрин, лучшая подруга, предала ее, подруга, которой она так доверчиво рассказывала о своей влюбленности. Перрин стала постепенно смотреть совсем другими глазами на мальчика, которого так часто видела рядом с братом. А точнее, она стала смотреть на него влюбленными глазами Марго.

– Я прекрасно вижу, что она его клеит. Хотя говорит, что ничего подобного и она не виновата, что он влюбился в нее, а не в меня. – Марго была в отчаянии. Первая любовь без взаимности, лучшая подруга – предательница. – Это и ваша вина, вы меня настроили, чтобы я заинтересовалась мальчиками.

– До меня настраивал всех Шекспир: «Пятнадцать лет Джульетте, о, Ромео»!

– Очень утешительно, – жалобно сказала Марго и все-таки была польщена, почувствовав себя шекспировской героиней. Она протянула перед собой руки ладонями вверх, словно подумывая, не начать ли снова резаться. – Я себе сказала: «Держись до вторника». Надеюсь, что вы мне поможете.

Марго страдала от того, что все люди ненадежны, мама провалилась в депрессию после рождения дочери, отец ушел, когда ей было десять лет, а теперь ее предала лучшая подруга.

– Марго, я тебе помогаю, но я не живу твоей жизнью.

– Своей жизни я никому не пожелаю, даже злейшему врагу, – сказала Марго, черпая горькое наслаждение в мелодраматических сентенциях.

Спаситель очень хотел успокоить Марго, прежде чем она уйдет. Даже в 40 лет и после стольких лет практики ему иногда случалось верить, что за 45 минут можно спасти мир.

– Черт, а твоя сестра!

– Вообще-то я знала, что вы обо мне забудете, – покорно сказала Бландина, когда Спаситель пришел перед ней извиняться. И уступила свою очередь.

Если Марго могла положиться на кого-то в этом мире, то это на свою младшую сестру.

* * *

В маленьком городе Орлеане Б, друг В, который был братом Икс, собирался в школу. Вот уже несколько дней мысли Самюэля были заняты вовсе не Перрин, а Андре Вьенером по одной простой причине: он больше не был уверен, что пианист – его отец. Мадам Каэн доказывала ему совсем другое. Из небытия возник и обрел пугающую весомость некий месье Лепотр, а точнее, Даниэль, а еще точнее, Дани. Даниэль Лепотр был полной противоположностью обаятельному, утонченному и неуловимому Андре Вьенеру. Он был байкером и фанатом альтернативного рока. На фотографии, которую мадам Каэн сунула под нос ошарашенному сыну во время завтрака, Лепотр выглядел сорокалетним здоровяком с бородой лопатой и мускулистыми руками в татуировках.

– Гонщик-виртуоз, ездил на «харлее»[36], – сказала Лина, добавив последний штрих к пародии.

Лина познакомилась с ним, когда ее непостоянный спутник жизни в очередной раз уехал на прослушивание, намереваясь поступить в один крупный оркестр. Сдавшись натиску байкера, Лина очень скоро забеременела.

При одной только мысли об этом Самюэля чуть не стошнило. Мадам Каэн продолжала настаивать и показала сыну любовные письма Лепотра, смесь сентиментальной чуши и сальных намеков на ее прелести. Сын взглянул и отвел глаза.

Мотоциклист разбился на своем «харлее».

– Я позволила Вьенеру считать себя отцом, – сказала мадам Каэн в среду за ужином. – Хотела ему польстить, придать солидности. Куда там! Он стал еще увертливей!

Самюэль был уверен, что мать ему лжет. И все-таки очень хотел обсудить свои сомнения со Спасителем за сэндвичами.

В четверг мадам Каэн, улыбаясь странной неестественной улыбкой, неожиданно загородила ему дверь.

– Ты меня даже не поцелуешь на прощание?