Спаситель

Халворсен припарковался прямо у подъезда дома 4 по Гётеборггата, они с Юном вышли из машины размять ноги, а Теа поднялась к себе в квартиру за инсулином.

Взгляд Халворсена скользнул по безлюдной улице. Юн тоже беспокойно озирался по сторонам, притопывая ногами от холода. В окно машины Халворсен видел на сиденье кобуру табельного револьвера, он снял ее, потому что, когда вел машину, она врезалась в бок. Случись что, он за две секунды выхватит револьвер оттуда. Включив мобильник, он увидел, что поступило какое-то сообщение. Нажал на кнопку, и хорошо знакомый голос повторил, что поступило сообщение. Затем в трубке пискнуло и послышался незнакомый мужской голос. Халворсен слушал с растущим удивлением. Заметил, что голос в телефоне привлек внимание Юна и тот подошел ближе. Удивление Халворсена сменилось недоверчивостью.

Когда он выслушал все, Юн вопросительно посмотрел на него, но Халворсен ничего не сказал, только быстро набрал какой-то номер.

– Что это было? – спросил Юн.

– Признание, – коротко ответил Халворсен.

– А что вы делаете теперь?

– Доложу Харри.

Халворсен поднял голову и увидел, что лицо у Юна исказилось, глаза расширились, он смотрел словно бы сквозь него, мимо него.

– Что с вами? – спросил он.

Харри прошел через таможенный контроль в скромное здание аэропорта Плесо, где сунул свою карточку VISA в банкомат, который безропотно выдал тысячу крон в кунах. Половину денег он положил в коричневый конверт, вышел на улицу и сел в «мерседес» с синей табличкой «такси».

– Гостиница «Интернациональ».

Таксист молча тронул с места.

Низкие тучи сеялись дождем на темную землю, кое-где вдоль шоссе виднелись пятна серого снега, а дорога, извиваясь среди невысоких холмов, шла на северо-запад, к Загребу.

Уже через четверть часа на горизонте обозначился город – серые бетонные глыбы и церковные шпили. Они миновали темную спокойную реку – наверно, Сава, решил Харри. В город въехали по широкому проспекту, который казался непомерно огромным по причине слабого движения, миновали железнодорожный вокзал и обширный, открытый безлюдный парк с большим стеклянным павильоном. Ветви по-зимнему голых деревьев – как черные растопыренные пальцы.

– «Интернациональ», – сказал таксист, подруливая к внушительному серому зданию из тех, что коммунистические страны строили для своего путешествующего руководства.

Харри расплатился. Гостиничный швейцар, разодетый как адмирал, уже открыл дверцу машины и стоял с зонтиком в руках и широкой улыбкой на лице:

– Welcome, sir. This way, sir[43].

Харри ступил на тротуар в ту самую минуту, когда из гостиницы вышли двое постояльцев, сели в подкативший «мерседес». За дверью-вертушкой искрилась хрустальная люстра. Харри приостановился:

– Refugees?

– Sorry, sir?

– Беженцы, – повторил Харри. – Вуковар.

Он ощутил, как по голове застучали капли дождя, – зонтик и широкая улыбка вмиг отодвинулись, а палец адмирала указал на дверь чуть поодаль от главного входа.

Войдя в большой голый вестибюль с высоким потолком, Харри первым делом почуял больничный запах. И сорок – пятьдесят человек, стоявшие и сидевшие у двух длинных столов посреди вестибюля или выстроившиеся в очередь за супом у стойки, живо напомнили ему больничных пациентов. Возможно, все дело в одежде: бесформенные тренировочные костюмы, заношенные свитера и дырявые ботинки говорили о безразличии к внешнему облику. А возможно, такое впечатление создавали головы, склоненные над тарелками с супом, и сонные безразличные взгляды, словно и не видевшие его.

Он оглядел помещение, остановился на барной стойке, больше похожей на раздачу сосисочного киоска, на минуту опустевшую, без клиентов, только бармен, который делал три дела сразу: вытирал стакан, громко комментировал людям за ближайшим столом телерепортаж о футбольном матче, глядя на подвешенный к потолку телевизор, и зорко следил за малейшим движением Харри.

Харри понял, что попал куда надо, и направился к стойке. Бармен провел ладонью по зачесанным назад жирно поблескивающим волосам:

– Да?

Харри старался игнорировать бутылки, выстроившиеся на полке в глубине сосисочной. Однако ж давным-давно приметил своего старого друга и врага «Джима Бима». Бармен перехватил его взгляд и вопросительно кивнул на прямоугольную бутылку с коричневой жидкостью.

Харри отрицательно покачал головой. И вздохнул. Незачем усложнять ситуацию.

– Mali spasitelj, – сказал он негромко, чтобы услышал только бармен, сквозь шум телевизора. – Я ищу Маленького Спасителя.

Бармен пристально посмотрел на него, потом ответил по-английски, с твердым немецким акцентом:

– Не знаю такого.

– Один из вуковарских друзей сказал, что mali spasitelj мне поможет. – Харри достал из кармана коричневый конверт, положил на стойку.

Бармен взглянул на конверт, но в руки не взял.

– Ты полицейский, – сказал он.

Харри покачал головой.

– Врешь. Я сразу понял, как только ты вошел.