Спаситель

Не дожидаясь приглашения войти, он протянул Гансу упаковку пива и твердым шагом вошел в комнату. В каждом движении чувствовалась уверенность, как будто он только что оккупировал данную квартиру.

– Спасибо за заботу, мое похмелье не стоит таких усилий, и вообще, я собирался завязать, – смущенно заметил Швальдер.

– Мы здесь не поэтому, ты явно не следишь за новостями, – еще больше удивил его Убэ. – На, полюбуйся на дело рук своих, – Убэ протянул ему телефон с открытой страницей популярного среди эмигрантов мессенджера.

На странице было видео вчерашнего подвига Швальдера, однако лишь та часть, где он стоит над визжащим Ибрагимом. Самое интересное было упущено.

– Ты знаешь, что значит надпись под видео? – спросил Убэ.

– Нет, я не силен в арабском, – отмахнулся Ганс.

– Они призывают всех правоверных мусульман найти тебя и убить. Вот почему мы здесь, – разъяснил Убэ.

– Я не нуждаюсь в помощи, я все еще полицейский, хотя и отстранен, – пробормотал Швальдер.

– А ты все еще веришь в систему? – снисходительно спросил незваный гость. – Тогда тебе стоит посмотреть еще одно видео.

В коротком ролике начальник Ганса неуклюже оправдывался, рассказывая о напавшем на подростков полицейском. Манхейм, в свойственной ему меланхоличной манере, уныло разъяснял, что дебошир отстранен от службы; и да, это тот самый Ганс Швальдер, который стрелял в толпе беззащитных граждан в то время, когда они пытались спастись от огня террористов. Безусловно, полиции очень стыдно за такие кадры, и неминуемо будут сделаны выводы.

– Мне не нужна помощь, сам разберусь, – пробурчал Швальдер, возвращая телефон. – Как вы меня нашли, не помню, чтобы приглашал кого-то в гости? – уже на пороге он окликнул незваных гостей.

– Отдыхай, солдат, позже поговорим, – с иронией отца, поучающего нерадивого сына, бросил Убэ.

Швальдер понял, что бросить пить сегодня точно не получится, и обреченно открыл банку пива.

Тем временем охота за головами набирала обороты, под видеороликом с униженным подростком появлялось все больше комментариев. Угрозы кровожадных расправ приходили одна за другой, а армия заступников униженного Ибрагима множилась с каждым часом. И к вечеру толпа человек в тридцать собралась у полицейского участка, где служил Швальдер. Они скандировали радикальные лозунги и требовали незамедлительно выдать «неверную собаку», посмевшую оскорбить всех верующих.

Среди них особенно выделялся старик невысокого роста с огненно-рыжей бородой, в белой тунике. Ухоженный дедушка задавал тон всему происходящему, стоя впереди толпы с мегафоном в руках. Наблюдая все это безобразие на мониторе компьютера, Манхейм объяснялся с бургомистром по телефону.

– Господин бургомистр, я понимаю вашу озабоченность, однако мне проще арестовать всех этих, как Вы изволили выразиться, активных горожан, – пытался вразумить чиновника начальник участка. – Я искренне сомневаюсь, что какие-либо мои объяснения будут услышаны. Еще менее вероятно, что это поможет их успокоить.

– Я не понимаю, чему посвящена ваша ирония, это именно ваше безответственное руководство явилось причиной того, что весь город встал на уши, – настаивал бургомистр. – Именно ваш подчиненный оскорбил не только этих людей, но и всех прогрессивно мыслящих граждан. Мы столько положили на алтарь этой борьбы, борьбы за равные права для всех. А ваш пьяный мужлан своей безответственной выходкой заставляет людей сомневаться в искренности усилий, предпринимаемых руководством всей Европы.

– Мы пережили самый ужасный теракт неделю назад, и, по моему мнению, именно это поставило весь город на уши, – возражал Манхейм.

– Да, мы все стали свидетелями того, как нас защищает полиция, которой мы доверили охранять покой граждан, – не унимался бургомистр. – Кстати, этот мерзавец тоже был пьян, когда открыл стрельбу в толпе?

– Хочу напомнить вам, господин бургомистр, стрельбу открыли террористы, а …

– Довольно! – оборвал его, как нерадивого слугу, чиновник. – Мне не нужны ваши отговорки; если вы не в силах навести порядок, мы найдем того, кто сможет оправдать доверие граждан! А вашу позицию мы обсудим с министром внутренних дел, я как раз ужинаю с ним завтра.

Манхейму не оставалось ничего другого, кроме как выйти к толпе «прогрессивно мыслящих горожан» и со всей отмеренной ему природой занудностью попытаться убедить их разойтись. Результат оказался предсказуемым: его обругали и потребовали немедленно выдать Швальдера.

Не пожелав дослушать все имеющиеся в словарном запасе митингующих ругательства, Манхейм вернулся в участок и уехал домой через служебный выезд на полицейском авто.

Однако отмахнуться от проблемы не получилось. Уже на следующее утро митингующие снова собрались у полицейского участка, и несмотря на относительно равные масштабы численности толпы, в среде молодежи ситуация была близка к началу уличных боев. Два разных лагеря, готовых ворваться в пучину мрака и убийства своих сверстников, яростно доказывали всему миру свою правоту.