Спасенная горцем

– Что там? Что происходит? Я должна знать! Я заслуживаю того, чтобы знать! – Она понимала, что ведет себя как фурия, но слишком уж одолевали ее гнев и паника вместе с тревогой за родных и жителей Реея.

Вперед с протянутыми руками, словно этот жест мог ее успокоить, выступил деверь.

– Сожжена еще одна ферма.

Ханна задохнулась, чувствуя, как бешено колотится сердце.

– Какая?

Эндрю пожал плечами, и Ханна едва не дала ему оплеуху. Конечно, где ему знать! Никто не знал, никто не заботился так, как она.

– И еще было… – Эндрю осекся, и у нее задрожали ноги.

– Что там было?! – яростно прошипела она, но он промолчал. Только посмотрел на Александра.

Муж подступил ближе. Медленно, словно подходя к дикому животному, которого она, кстати, и сама себе напоминала. Пробормотал что-то успокаивающее и положил руки ей на плечи.

– На твоего отца… покушались.

Слава богу, Александр держал ее, иначе она рухнула бы, где стояла. Дыхание перехватило. Сердце сжалось. В голове звучал безмолвный вопль.

– Я… он…

– Все в порядке. Он жив, – заверил Александр, целуя ее в лоб. – И злодея поймали.

Она все же не сдержалась и издала панический вопль. Ее отец в опасности! Сюзанна, милая малышка Изабелл… Будь она там, ничего бы не случилось. Она уверена в этом.

Решимость помогла ей опомниться.

– Я еду домой. – Ханна повернулась, чтобы идти собраться.

Но Александр взял ее за руку:

– Нет.

Она попыталась вырваться, но не сумела. И хмуро посмотрела на него.

– Я должна ехать. Должна их защитить.

«Господи боже, никто иной не сумеет их уберечь!»

– Ты… должна… остаться. – Александр заложил локон ей за ухо. В других обстоятельствах она нашла бы это очаровательным. Теперь же ей очень хотелось ударить его по руке. – Мои люди их защитят.

Эндрю ухмыльнулся.

– Наши люди очень хорошо умеют это делать, – попытался заверить ее он.

Ханна обожгла его взглядом и, повернувшись, яростно уставилась на мужа. Где-то под тревогой за родных прятался страх. Она ненавидела мысль о том, что он не позаботился разделить это с ней. Они только что были вместе. Он, конечно, тогда уже все знал. Но ничего не сказал. А ведь обещал быть ее партнером!

Ханна почувствовала во рту вкус горечи.

– Ты должен был сказать мне, – прошипела она.

– Не хотел… волновать тебя.

– Волновать? Это мои люди, Даннет! Моя жизнь! Я заслуживаю того, чтобы все знать. Заслуживаю того, чтобы со мной обсуждали эти темы. Чтобы решали их со мной. Ты не имеешь права молчать о таком!

Его адамово яблоко судорожно двигалось, но он ничего больше не сказал. И, возможно, не скажет. Никогда.

До нее вдруг дошло, насколько бесполезны ее надежды на то, что они когда-нибудь станут партнерами. Насколько бессмысленны желания получить от него больше. И дело не только в том, что ее муж не болтлив, и не в том, что ему трудно говорить. Тут нечто большее. Нечто более глубокое. Он не хотел ничего с ней делить. Не видел необходимости.

Тоска и отчаяние разрывали сердце. Как она могла вступить в брак с человеком, считавшим ее слишком слабой, слишком глупой, слишком ничтожной, чтобы решить сложную проблему?

Сердце превратилось в тяжелый свинцовый ком. Не говоря больше ни слова, Ханна повернулась и вышла из комнаты.

Глава 13

Дверь была заперта.

Александру следовало бы этого ожидать, но все же он очень удивился, когда повернул ручку двери ее спальни и обнаружил, что не может войти.

Он впервые видел такую рассерженную, такую оскорбленную женщину. По глазам было видно, как тяжело она ранена. То, что он прочел в ее взгляде, сбивало с толку. Ему следовало пойти за ней, когда Ханна покинула зал. Следовало найти ее и утешить. Попытаться объяснить. Но его ждали люди. Нужно было многое сделать до того, как отослать их.

И что тут объяснять? Он решил ничего не говорить Ханне о письме, по крайней мере до того, как отдаст необходимые распоряжения. Он не хотел ее волновать. Не хотел пытаться выдавливать слова без абсолютной необходимости. Поэтому он промолчал.

Трусливо с его стороны? Возможно. Александр надеялся, что эта трусость не стоила ему всего. Всего, что он с таким трудом пытался построить с ней.

– Ханна! – окликнул он, тихо постучав.

Нет ответа.

Он постучал снова.

– Ханна, впусти меня.

Ничего.

Александр постучал громче и добился некоторого успеха. Услышал шорох шелка по другую сторону двери.

– Ханна, пожалуйста. Нам нужно поговорить.

Фырканье.

– Ханна!

Он попытался говорить повелительным тоном, и это ему удалось. Она подошла ближе. Он услышал шаги. Почувствовал ее присутствие. Теперь она стояла по другую сторону деревянного барьера. Но это было чем-то большим, чем деревянный барьер, не так ли? Это было пропастью.

– Прости меня.

Снова фырканье. На этот раз более похожее на ворчанье.

– Ты не впустишь меня?

– Какой смысл?

При звуках ее голоса у Александра подпрыгнуло сердце. В этот момент он был почти счастлив… пока до него не дошел смысл его слов. И он не осознал, что услышал в ее голосе. Отчаяние. А еще в ее голосе слышались слезы. И, кажется, до него донеслось всхлипывание.

– Пожалуйста, дай мне объяснить.

– Убирайся.

– Ни за что.

Он выпрямился.

– Я останусь здесь на всю ночь.