Спасенная горцем

– Я намерен заново обставить старый замок и отремонтировать восточное крыло. – Герцог неопределенно взмахнул кружевом манжет. – Я надеялся все закончить до конца лета, но начались… проволочки. Замки так дорого содержать! Но, думаю, тебе это известно. – Он уставился на Александра, словно ожидая ответа, которого не последовало. Поэтому герцог продолжал трещать: – А слуги! Я даже говорить не хочу, чего стоит найти здесь хороших слуг. В Лондоне такого не было. Там они выстраивались в очереди у дверей, пытаясь получить возможность работать на герцога! Но здесь! Господь милосердный! Они видят, как я приближаюсь, и разбегаются в холмы. Но дело, возможно, не во мне. – Его ресницы затрепетали: – Знаешь, что в замке водятся привидения? Привидения! – почти взвизгнул он и, помолчав, тихо спросил: – Ты веришь в призраков, Даннет?

Александр открыл было рот, чтобы ответить, но ограничился тем, что покачал головой.

– Ба! Я тоже! В этих древних зданиях вечно что-то потрескивает и стонет. Просто дерево рассыхается. Или ветер воет, я уверен. Как только весь ремонт будет закончен, все будет прекрасно. Это уж точно. Абсолютно точно. Все прекратится.

Александру показалось, что его взгляд был исполнен надежды, но поскольку он не спешил согласиться, герцог принял сосредоточенный вид, хотя легко можно было разглядеть на его лице что-то, напоминающее страх.

– Иногда в древних замках слышно нечто, вроде воя. А в твоем замке, Даннет, тоже такое бывает? – Он чуть пристальнее, чем нужно, присмотрелся к гостю.

В замке Александра точно не бывало ничего подобного. Но он кивнул, чтобы угодить герцогу.

– Ах да. Конечно. Во всех замках так. Стоило бы снести чертов замок и построить новый. Долой старое, верно? – Он ухмыльнулся, словно такая мысль пришлась ему по душе, но Александр нашел ее не слишком приятной. В старом ничего плохого нет. Шотландия основана на старине. Шотландия восторгается стариной. И в этом замке нет ничего плохого. Немного заботы – и он будет как новенький.

Что же до призраков, возможно, Кейтнессу не помешает парочка привидений. Визиты потусторонних сил, возможно, вселят в него немного храбрости и прибавят мозгов в пустой голове.

– Но все это обойдется недешево. Необходимо пополнить мою казну.

А! Вот она, истинная причина встречи! Наконец.

Герцог помедлил, выбирая пирожное. Он взял розовое и откусил маленький кусочек. Зрелище было почти неприличным. Красивый мужчина, ширококостный, мускулистый, с благородным лицом и темными волосами Синклеров из Уика. Александр мог легко представить его стоящим на продуваемой всеми ветрами палубе корабля: руки на бедрах, плащ развевается, слышны звуки волынок, исполняющих старый шотландский марш. Как жаль, что герцог не такой человек!

Видимо, в какой-то момент Лахлан Синклер, герцог Кейтнесс, стал пародией на себя самого. Жизнь в Лондоне превратила его в ничтожество. В женоподобного слабака. И теперь у него болезненное, осунувшееся лицо, а в глазах неуверенность и тревога.

Александр знал, что Кейтнесс ему не понравится. Он только не знал насколько.

Лучше как можно скорее закончить этот разговор.

Он молча сунул счетные книги в руки герцогу.

Кейтнесс, похоже, слегка удивился, но отряхнул сахарную пудру с пальцев и стал перелистывать страницы, просматривая аккуратные столбцы, но так небрежно, что Александр засомневался, видит ли он что-нибудь.

Минуты через две он захлопнул книгу и вздохнул.

– Думаю, будет лучше, – сказал он с сильным английским акцентом, – если мы усовершенствуем эти земли.

Александр не верил своим ушам. Сердце колотилось в горле, кровь била в висках…

Не мог Кейтнесс сказать именно это! Слова были смертным приговором. Они означали конец всего, что было дорого для Александра. Всего.

– Ну, Даннет? Что скажете? Сколько времени вам потребуется, чтобы изгнать арендаторов?

Желчь кипела в глотке Александра. Глаза застлала красная пелена. Он скрипнул зубами и сжал губы.

В подобные моменты, когда им владела ярость или когда он терял голову, он совершенно утрачивал способность разговаривать. Как бы он ни пытался, не мог выговорить ни слова. Горло перехватывало. Язык примерзал к нёбу. Беспокойство терзало его. Перед глазами неизменно возникала картина: гороподобный человек навис над маленьким, дрожащим, заикающимся мальчиком и вопит так громко, что дрожат потолочные балки.

«Идиот! Болван! Ничтожный комок трясущейся плоти!» Дядя обзывал его именно так и прибавлял еще много ругательств, а потом размахивался мясистой лапой и бил мальчика с такой силой, что тот летел через всю комнату.

Глядя на герцога, Александр обвел пальцем длинный шрам на щеке. Жестокое напоминание, клеймо, навеки запечатленное на лице. Метка, оставшаяся с тех пор, когда удар едва его не убил. Тогда он и поклялся себе, что станет таким же гороподобным. Что заберет себе всю силу. И он использует каждую унцию этой силы, чтобы защитить тех, кого любит.

Такое время настало. Время постоять за свой клан. Именно сейчас и никогда больше.

Он глубоко вздохнул, чтобы успокоиться, и с максимальной отчетливостью произнес ответ:

– Нет.