Спасение царя Федора

Но по большому счету он для нас сейчас представляет только академический интерес. Ну раскопаем мы во всех подробностях историю о том, кто, как и по чьему приказу убивал настоящего царевича Дмитрия, загодя готовя почву для Смуты. И что с того? Царевич воскреснет? Сигизмунд перестанет точить зубы на московскую державу, а иезуиты и вообще католики на православие? Московские бояре умилятся и из волков позорных превратятся в умных и социально ответственных политических деятелей? Прекратится десакрализация царской власти, и династия Годуновых, которую пока требуется подпирать со всех сторон, неожиданно окрепнет, а царевич Федор Борисович неожиданно обретет все необходимые природному царю качество, до чего как до Пекина пешком. Или может крымские татары и ногаи, эти алчные хищники прекратят свои набеги на территорию русского государства, грабя, поджигая и полоня православный люд? Конечно, они не прекратят, потому что для этого надо, чтобы они увидали натуральный страх божий и встали бы перед угрозой тотального уничтожения. А ведь Крымское ханство это и сильнейший тормоз в развитии России и в то же время насос, питающий паразитическую экономику Оттоманской Порты потоком славянского полона и награбленного добра, причем в равной степени страдают и Московское царство и южные Украины Речи Посполитой.

Вот с пресечения на корню этого безобразия мы, однако, и начнем. И присоединение к нашей команде Михаила Скопина-Шуйского нам только на руку. Правда, парень пока деморализован и дезориентирован, как, впрочем, и все прочее население Московского царства, что, собственно, и стало причиной Смуты. Но думаю, что это не такая большая беда. Стоит этому молодому, но талантливому полководцу хоть немного прийти в себя после последних потрясений – и его сразу же надо привлечь к участию в Крымской операции. Мы, и в частности я сам, сбросим с плеч часть командного груза, а парень увидит, как делаются воинские дела далеко наверху, и получит уникальный для этого мира командный опыт. Кстати, в нашей истории он как раз и отметился тем, что очень быстро усваивал новые приемы военных действий, буквально на ходу обучая им как мобилизованных в войско дворян и боярских детей, так и смердов из посошной рати, побивая поляков по вполне европейским методам, а немногочисленных наемников используя в качестве инструкторов..

Тем временем плавающий в мире Славян на поверхности Херсонесской бухты страх божий под именем «Неумолимый» за две недели немного привел себя в подобающее состояние, конвертировал часть авиалома в чистые материалы, а также получив от меня первые массовые «расходники», в качестве средства личной самообороны восстановил до боеспособного состояния часть батарей мелкокалиберной рельсовой артиллерии, а также привел в порядок систему жизнеобеспечения.

О большем пока остается только мечтать – развалина она и есть развалина, тем более что значительная часть его внутренних производственных мощностей занята моим заказом по созданию экипировки для бойцов с функциями противопульной и противоосколочной защиты. Первые представленные на мой суд образцы весьма меня порадовали. Основным материалом, из которого была изготовлена новая экипировка, в ключевых местах усиленная металлическими (пока стальными, а не тританиумными) и керамическими защитными элементами, как и было обещано, оказалась какая-то высокопрочная синтетическая* ткань, типа кевлара. При этом полный рейтарский или, по-новому, штурмовой доспех при весе даже меньшем, чем в тевтонской модификации, был способен при попадании в грудь-живот сдержать даже выстрел в упор из тяжелого местного фитильного мушкета или пулю из супермосина.

Примечание авторов: * при уровне развития технологий, свойственных человечеству Мертвого мира, любые синтетические материалы и пластики могут быть с легкостью синтезированы бортовым оборудованием «Неумолимого» из атмосферного воздуха, воды (в данном случае морской) и органической фракции (лучше всего подходят каменный и бурый уголь, природный газ и нефтепродукты, но годится и обычный лес-кругляк).

Правда, приятного для того, кто в момент попадания находился внутри экипировки, тоже было мало. Даже мощные бойцовые лилитки кеглями летели, сбитые с ног, а потом еще две-три минуты не могли отдышаться, ибо удар такой силы напрочь отбивал дух. Но в любом случае оружия такая экипировка должна была значительно уменьшить наши потери от применения противником огнестрельного оружия, и я дал добро на серийное производство с максимальным использованием мощностей «Неумолимого».