Спасение царя Федора

Мой малыш остался в заброшенном городе вместе с няньками и кормилицами, которыми наш командующий Серегин обеспечил тех из нас, кто имел запретных внеплановых детей и был за это сослан из нашего и так перенаселенного мира. Но тут у Серегина такие, как я, пользовались полным почетом и уважением, и мой мальчик в будущем мог стать не изгоем общества, а вполне уважаемым человеком. Для того чтобы мой Вернер был полностью счастлив, я даже приняла его веру в Единого Небесного отца, и ничуть об этом не жалею, ибо моя мятущаяся душа вдруг успокоилась и в ней расцвели розы.

Третьим и четвертым номером в нашей группе был русский младший командир Сергей Бычков, крепкий, коренастый парень с повадками профессионального кулачного бойца, способного одним ударом в лоб отправить в страну грез взрослого здорового быка, и его напарница Фаина – расстриженная жрица Храма Зверей, составлявшая тут нашу магическую поддержку. Сергей и Фаина изображали наших с Вернером слуг и представляли не меньшую опасность, чем мы, так как были вооружены до зубов. Кроме этого, в лесу неподалеку от корчмы засело до взвода наших товарищей, вооруженных так, что они могли бы справиться даже с местным полком. Если все пойдет нормально, то никакого участия в деле им принимать не придется, а если что-то пойдет не так, то они выдернут нас из этой корчмы как морковку из грядки.

Приехав достаточно поздно, но все же раньше нашего клиента, мы отказались от ужина и взяли на четверых большую угловую комнату на втором этаже корчмы, в воздухе которой стоял неистребимый дух отхожего места. Похоже, что некоторые постояльцы, которым было лень выходить ночью до ветра, мочились прямо тут в специальный сосуд, забрызгивая при этом и пол, и стены. Помимо специфических ароматов, рассыпанная по полу солома, а особенно постели, изобиловали разного рода насекомыми-паразитами, а дверь запиралась на простой крючок, который легко откидывался просунутым в щель лезвием ножа. Увидев такой запор, Вернер нахмурился, но Сергей сказал, что, если надо, то он так плотно подопрет открывающуюся внутрь дверь, что к нам не сумеет влезть ни один вор, а Фаина сообщила, что сможет поставить на крючок магическую сигналку, которая при попытке его откидывания ножом нанесет вору удар миниатюрной молнией по пальцам, что вызовет его громкий крик.

Совершив несколько магических пассов, Фаина сообщила, что в этой комнате уже не раз убивали и грабили постояльцев, и что ее стены буквально пропитаны эманациями боли и предсмертного ужаса. Да и нам тоже стоит поберечься от внезапных ночных визитов, но, с другой стороны, в такой обстановке никто не будет переживать, если какой-нибудь корчмарь, а также его слуги и три взрослых дочки, подрабатывающих разносчицами и по ночам за отдельную плату согревающие постели постояльцев, внезапно лишатся жизни в возникшей ночной суете. Но все мы предпочитали, чтобы вся операция прошла тихо, без всяких эксцессов. Мы же все-таки пришли сюда не охотиться на местных преступников, а незаметно выполнить особо важное задание командования.

Первое, что мы сделали, это специальным отпугивающим заклинанием заставили зловредных насекомых из нашей комнаты расползтись по всей корчме, потому что убивать их Вернер запретил. Когда мы уберемся восвояси, они опять вернутся на свое место, и ни у кого не возникнет подозрений, что тут ночевали какие-то не такие люди. Едва Фаина закончила распугивать насекомых, а мы раскладывать наши вещи, как через окошко, выходящее на дорогу, мы увидели, как к корчме, в сопровождении двух вислоусых панцирных гусар, подъехал давно ожидаемый нами королевский гонец, чьи пышные и яркие одежды, свойственные этому миру, были покрыты толстым слоем дорожной пыли. Кони под всеми троими были в мыле от долгой и продолжительной скачки и шатались от усталости – было видно, что если бы им пришлось проскакать еще пару стадий, они упали бы замертво.

– Эй, корчмарь, – прямо с седла заорал гонец, – мы требуем себе много жареного мяса, вина, комнату и по молодой горячей девке каждому из нас. И поторопись, если тебе дорога жизнь, потому что пан Качиньский совсем не любит ждать. А будешь вошкаться, старый ты пройдоха – моя сабля живо срубит твою глупую голову!

– Самовлюбленный болван! – по-тевтонски пробормотал Вернер, наблюдавший эту сцену через окно, – но нельзя не признать, что в этом петухе есть определенный шарм. А ты что скажешь, унтер-офицер Бычков?

Сергей бросил беглый взгляд на слезающего с коня пана Качиньского, оценил, как тот движется, и немного небрежно ответил:

– Насчет болвана согласен, герр гауптман. Ноги у этого пана совсем не тренированы; такие, как он, даже в сортир ездят на лошади. Левая рука слаба и способна работать только кинжалом, а на правой поставлены только рубящие кавалерийские удары сверху вниз. Хороший прямой выпад в сердце или гортань, пробивающий панцирь и кирасу, должен будет его немало удивить, последний раз в жизни.

– Согласен, – кивнул Вернер и добавил: – Только мы тут совсем не для того, чтобы рубиться с этим болваном.