Спасение царя Федора

Таким образом, к тому моменту, когда Серегин в Священной Опочивальне императорского дворца решал организационные вопросы грядущей коронации, по всему городу кричали здравицы исключительно Кириллу Первому, и никто не вспоминал о племяннике покойного автократора Юстине. Одновременно такие же отряды моряков вступали в схватки с уличными бандитами, атаковавшими дома сенаторов-противников Юстина, и под охраной сопровождали их к Большому Константиновскому дворцу, в зале Магнавра которого и была намечена церемония коронации. И пусть Сенат утратил политическую власть еще в первой половине царствования Юстиниана, формальная процедура голосования сенаторов была необходима, как говорится, для чистоты картины. Если бы стояла теплая солнечная погода, то народ на торжественную коронацию можно было бы собрать и на ипподроме, вместимостью до ста тысяч зрителей. Но еще со вчерашнего вечера над Константинополем повисли низкие серые тучи, крапал холодный дождик и поэтому церемонию решили проводить в наиболее комфортных условиях, при меньшем стечении народа, но со значительно большей пышностью.

Светская часть церемонии с голосованием сенаторов и провозглашением Кирилла и Аграфены императором и императрицей должна была пройти в зале Магнавра, в котором византийские автократоры обычно проводили официальные церемонии и дипломатические приемы. После того как в зале Магнавра все будет закончено, царственная чета должна будет через заполненную народом и войсками площадь Августейон пройти в Храм Святой Софии, где патриарх Евтихий произведет их венчание на царство и миропомазание. Эта часть церемонии была разработана с помощью специалистов патриарха Иова, некоторые из которых в весьма юном возрасте еще принимали участие в коронации Иоанна Грозного, а остальные довольно неплохо помнили венчание на царство его сына Федора Иоанновича и наследовавшего ему Бориса Годунова. Еще одним новшеством, которому предстояло продрать бедных константинопольцев до самых печенок, был гимн Российской империи «Боже царя храни», переложенный на чеканную высокую латынь и адаптированный к византийским условиям Анастасией. В торжественном исполнении церковного хора «Святой Софии» это должно было прозвучать торжественно и грозно.

Все было сделано для того, чтобы убедить жителей Константинополя, армию, флот и чиновничество, что новый автократор дан им самим Богом и спорить с ним категорически не рекомендуется, потому что может получиться нехорошо. Вместо постоянно мельтешащей чехарды автократоров, племянников, двоюродных братьев, или просто узурпаторов, выкликнутых армией, Серегин стремился насадить в Византии устойчивую наследственную династию, которая могла бы продержаться хотя бы несколько столетий без каких-то особенных смут. А то и в поздней Римской Империи, и в Византии любой мало-мальски успешный полководец нет-нет да начинал задумываться об императорском пурпуре. Когда Серегин объяснял все это патриарху Евтихию, тот только качал головой. Мол, какой молодой человек – и какие разумные рассуждения. В ответ Серегин сказал, что рассуждения собственно не его, а других значительно более умных людей, что в общем-то не отменяет их истинности. Вещи-то очевидные.

И так вот, на подготовку к коронации было не более нескольких часов. Дело в том, что Юстиниан умер на рассвете, а уже через час или два после полудня патрикий Кирилл и Аграфена должны были превратиться в полноценного автократора Кирилла ниспосланного ромеям божественным проведением, и базилиссу Аграфену, которую потом прозовут Великой, Премудрой и Прекрасной.

В тот же день и там же, 15:05, зал Магнавра, площадь Августейон, храм Святой Софии.

Будущая базилисса Аграфена Великолепная.

Моя вторая жизнь оказалась значительно веселее и интереснее первой. Всего за два месяца я сбросила больше полувека, возвратившись к цветущей юности и даже больше того, потому что даже тогда я не была так неотразимо хороша. Но я понимала, что моя новая красота ценна не сама по себе, а как инструмент по захвату и удержанию мужского внимания. Большинство мужчин совсем не привлекают дурнушки, неважно насколько они умны, и тот, кто должен был стать моей законной добычей, тоже не являлся исключением. А ведь мне – ни много ни мало – предстояло стать супругой царьградского кесаря. Причем произойти это должно было аж за семьсот лет до моего рождения, в те времена, когда на Руси никаких княжеств не было и в помине, а царьградская империя находилась в самом расцвете своего могущества, а не так, как в мои годы, раздробленная на осколки и униженная врагами. Так вот, для того чтобы она не пала, зажатая в тиски между еретической католической Европой и магометанской Азией, а продолжила быть одним из столпов мирового православия, Серегин и придумал возвести на ее трон правильного императора, в пару к которому требовалась правильная императрица.