Спасатель

Покрутив клинок над головой, разминая мышцы руки, Василий направил меч вперед и напряг зрение, высматривая подходящего супротивника. Наспех оборуженные монголы не успели воздеть доспехи, но их командир, похоже, и ночью не снимал брони. Пламя от горевших пороков отблескивало на его плечах и шлеме, выделяя среди прочих татар. Этого бохатура Проня и выбрал себе в качестве достойного противника. Тот тоже сумел угадать среди русичей равного себе, и два витязя сошлись в поединке.

Вид всадника, закрытого от лица до сапог блестящим железом, всегда страшен. Но Василий знал, что эта стальная колонна, восседающая на железной лошади и кажущаяся непробиваемой, внутри такая же мягкая и уязвимая, как и обычные люди. Да и сам он со стороны выглядит не менее грозно. Эти мысли лишь на миг промелькнули и исчезли, не отвлекая боярина от битвы.

Татарский нойон нацелил свою пику в щит воеводы, но, обманув, в последний миг приподнял оружие и направил урусуту в голову. Однако хитрость не удалась. Отведя мечом вражье копье вверх, воевода тут же рубанул наискосок. Правда, лезвие соскользнуло со стальных пластин, даже не поцарапав противника. Зато монгол, уже было разминувшийся с вопречником, напоследок успел зацепить русского крюком, насаженным на задний конец древка. Но степняк немного переоценил свои силы, и с коней слетели оба всадника. Мягкий снежок и толстый поддоспешник уберегли витязей от травм, да и не впервой им было падать, так что, быстро вскочив на ноги, поединщики снова сошлись в схватке. Копье монгол сломал, но сохранил саблю. Василий, даже падая, так и не выпустил меча, зато лишился щита, искать который было недосуг.

Мотнув головой по сторонам, воевода заметил, что кому-то из агарян все же удалось умчаться к лесу. Их не преследовали, потому что и оставшихся вражин хватало с лихвой. Те татары, что благоразумно придержали коней, не торопясь бездоспешными лезть на рожон, сейчас отхлынули назад и остановились, смотря на своего предводителя. Тот, сохраняя лицо, на помощь не звал, и вокруг поединщиков воцарилось негласное перемирие, нарушаемое лишь несколькими особо увлекшимися воинами, не замечавшими ничего вокруг.

Судя по выкрикам моавитян, бохатур в блестящем доспехе, украшенном золотом, и был татарским тысяцким Очирбатом. Понимая, что от поединка зависит многое, и не рискуя повернуться спиной, чтобы поискать щит, Василий раздумывал, как уравнять шансы. Опытный нойон тоже нападать не торопился, предпочитая дождаться оплошности противника. Сверкали ли глаза татарина гневом, или напряженно прищуривались, в темноте было не разглядеть. Костры пылали далеко за спиной Очирбата и его лицо пряталось в тени.

Ратоборцы стояли друг напротив друга, обдумывая тактику предстоящего боя, и, казалось, никуда не торопились. Неожиданно Проня вдруг качнулся к супротивнику и, выбросив вперед руку, ударил мечом в правый край вражеского щита. Тот на мгновение повернулся, открыв свою изнанку, обшитую толстой кожей, и тут же Василий мощным пинком отправил красиво расписанный щит в полет. От молодецкого удара прочные заклепки вылетели, и у монгола в ладони остался лишь бесполезный ремешок. В бешенстве, издав какой-то утробный рык, агарянин отпрянул, раздраженный собственной нерасторопностью. Он, конечно, успел полоснуть урусута саблей, но тот ловко отвел наручем смертоносное лезвие, и теперь Очирбат понял, что проигрывает схватку. Как в последней сыгранной им партии в согдийской игре, когда он потерял барса и лишь детеныш закрывал нойона от вражеской повозки[20].

К шахматной аналогии мысленно обратился и Василий. Теперь, когда оба противника без щитов, преимущество, несомненно, за прямым мечом. Так же и в шахматах ладья, разящая прямо, стоит двух слонов, бьющих наискось. Свои теоретические выкладки Проня вскоре подтвердил и практикой. Как только моавитянин широко замахнулся, намереваясь рассечь кольчугу воеводы вместе с наплечником, последовал короткий, быстрый как укус змеи, укол в личину. Левая рука агарянина дернулась вверх, стремясь прикрыть лицо, но слишком коротким был путь меча, чтобы можно было успеть закрыться от него наручем. В коротком выпаде воевода не успел вложить в удар всю силу, и выкованная на совесть стальная маска даже не треснула. Но тычок тяжелым мечом, хоть и смягченный войлочной подкладкой, ошеломил монгола. Может, он и пришел бы в себя, но русич не дал ему и секунды. Отведя руку назад, он на этот раз ударил со всей силы и угодил супостату прямо в око. Шлем тут же отлетел, так что зрителям, наблюдавшим схватку, на миг показалось, что нойону отрубили голову, а ставший вдруг красным наконечник меча вышел из затылка тысячника. Выдергивая клинок, воевода успел всмотреться в лицо агарянина. Кажется, его ровесник и, возможно, тоже в юности ратовавший на Калке. И волосы также рано поседели.