Спасатель 2

- Ну, поменьше, конечно, - пожал плечами дукс. - Однако если позовут негроидных рыцарей, в смысле, с острова Эвбея, варвары его как-то по-своему обозвали, то почти сотня золотошпорных и наберется. И еще сколько угодно пехоты. Хоть тысячу, хоть полторы.

- А ведь герцог еще может позвать ахейцев, - напомнил Даниил. - А ахейский герцог способен в любой момент выставить тысячу кабальяриусов. Не хотелось бы с ними встретиться в поле. В молодости, когда я еще легко вскакивал на неоседланного коня, мне пришлось столкнуться с франками у Пиг. Одолеть рыцарей, конечно, можно, но не нашими сегодняшними силами.

- Ахайцев де ла Рош скорее всего звать не станет, - возразил деспот Мануил. - Ведь для латинян Фессалия является королевством, и тот, кто ее завоюет, станет королем. Но дразнить наших афинских соседей действительно пока не следует.

- А длинных пик у нас всего сотня, - напомнил Пьетро.

Точку в дискуссии поставил отец Григорий, доселе молчавший. Подняв ладонь, призывая всех к молчанию, он решительно заявил:

- Я все улажу. Павша, скажи барону, пусть подождет час малый.

- Преподобный отче, - встревожено прошептал боярин по-русски, и тут же поправился. - Эээ, владыко. Может, действительно ну их, беглых холопов? Пусть греки сами с ними разберутся.

- А я по-твоему кто? - непритворно удивился Григорий. - Не беспокойся, я не предоставлю латинянам повода начать войну. Но и беглецов, ищущих защиты от схизматиков, в обиду не дам.

Через час, как барону и обещали, часовые пропустили его через пост и подвели к лагерю, раскинувшемуся у южной окраины Лариссы. Город, будучи торговым центром большой плодородной равнины, был достаточно велик, чтобы без труда принять на постой даже несколько тысяч человек, но стратеги дружно решили своих воинов не баловать и поселить в палатках. Тогда и дисциплина в подразделениях будет жестче, и конфликтов с местными удастся избежать.

Военный лагерь никейцев выглядел удивительно. Он был идеально распланирован и разбит улицами на ровные прямоугольники так, что ни один шатер не выбивался из общего ряда. В нормальных армиях запада так делать не принято. Каждый барон со своим отрядом норовит обособиться от остальных и занять место получше. К примеру, у ручья или в тени деревьев, а в плохую погоду на холме.

Еще больше Бела был поражен, когда увидел шеренгу русских дружинников, выстроенную для встречи. Все витязи были равны, как на подбор. Лишь присмотревшись внимательно, франк понял, что они просто отсортированы по росту. Еще, что странно, русичи стояли недвижно, словно стражи у покоев какого-нибудь императора, а не вертели головами во все стороны и не болтали меж собой, как нормальные люди. Такой неестественно застывший ряд воинов внушал уважение и, в глубине души, даже страх. Неудивительно, что когда никейские музыканты вдруг загудели в горны и ударили в барабаны, франки машинально схватились за кинжалы, полагая, что это сигнал к атаке. Впрочем, ту какофонию, которую издавал полковой оркестр, действительно трудно было назвать музыкой.

Насмотревшись на витязей, барон перевел взгляд на воевод, стоявших в стороне от строя, и снова изумился. Лишь в одном из командиров без труда угадывался рыцарь, да и в нем ничего особо примечательного заметить было нельзя. Средних лет, среднего роста, с недлинной, но и не короткой бородой, аккуратно причесанной, но не завитой. Боярин был облачен в недлинную кольчугу и простые, без украшений, наручи с поножами, а шлем он держал в руках, показывая свое миролюбие.

Второй игемон, эллин, явно не чурался мирских радостей и ножик с ложкой предпочитал мечу с копьем. Он даже не смог найти доспех по размеру, и блестящие пластины панциря лишь частично прикрывали его упитанное тело. Впрочем, кавалерийским топориком с длинной рукояткой, который грек держал в руке, он поигрывал вполне непринужденно. Верно, этот сеньор в молодости славился, как неплохой ратоборец.

Но самым примечательным из троицы оказался священник в простом дорожном плаще, стоявший посреди своих соратников. Франки хорошо знали, что православный клир оружие в руки не берет, но этот иерей был облачен в кольчугу, затянутую широким ремнем. Впрочем, ни меч, ни кинжал он действительно не носил.

Спешившись, и слегка наклонив голову, франк на неплохом греческом обратился к странному священнику:

- Я барон Сент-Омер. Прошу молитв твоих, досточтимый отче.

- Епископ Григорий - скромно, но с достоинством представился священник.

Глаза барона удивленно расширились:

- И какой же епархии ты служишь пастырем, преосвященнейший владыка?

- Козельской.

- Слышал об этом славном граде, - восхищенно ахнул Бела. - Простая деревянная крепость выдержала штурм лучшей армии востока. Господь, верно, вспомоществовал всем пасомым тобою, дав им стойкость в обороне и ярость в атаке.

- Истинно так, - подтвердил Григорий. - Благодать снизошла право верующим.

- Не хочу вступать в споры о вере, - не удержался от колкости франк, - но отчего же греки потеряли и свою столицу, и империю, если они право верующие?