Спасатель 2

Никакого определенного плана действий Михаил Пиргос придумать не успел, да он и не требовался. Завидев негодующую толпу, возглавляемую пиратами, Роберт де Тур заливисто свистнул, подавая знак своим лучникам, и спокойно вышел вперед один, показывая, как мало он боится разъяренных греков. Впрочем, прикинув численность вероятного противника, и учтя, что не меньше дюжины из них были облачены в добрые доспехи и знали, как пользоваться копьем или абордажным топориком, бальи понял, что время для битвы не самое подходящее.

Михаил тоже придержал свое воинство и подошел к Роберту в одиночку. Высокий пират возвышался над франком словно башня, но бальи, расставив ноги пошире и положив ладони на рукояти меча и кинжала, держался совершенно спокойно.

Бывалые воины коротко кивнули друг другу, и Михаил заговорил первым:

— Мне никто сегодня еще не привез достоверных вестей. Ты не знаешь, что случилось за рекой?

— Фессалийцы победили, - не стал юлить де Тур. - Это разгром. Полный. Наши спасаются бегством. Если тебе дорого твое добро, собирай его и иди с нами в Менденицу. Сейчас каждый меч на счету, и тебя примут, как барона.

— Мое добро в море, у пристани - горько усмехнулся пират. - Его я забрать не смогу, и бросить тоже.

- Дело твое, - сочувственно проворчал де Тур, - а мы, пожалуй, поспешим. Скоро сюда подойдет куманская конница, а у степняков лучники такие, что мои стрелки им и в подметки не годятся. Но в горах преимущество будет на нашей стороне.

- Ты собираешься продолжать войну? - изумился Пиргос. - После того, как сюда явится тысячное войско?

- Жизнь не вся розовая, - философски заметил франк. - Но ахейский герцог не станет спокойно наблюдать за гибелью соседей, и наш день еще придет. Ну, прощай Михаил. Если не сможешь столковаться с новой властью, уходи к нам в горы. Только иди не по дороге, где будут разъезжать дозоры, а по неугодьям.

Бальи махнул рукой оруженосцу, чтобы тот подавал коня, и все франки, бросив на землю факелы, поспешили прочь из города. В глубине души Роберт был даже рад такой оказии. Ему не доставляло никакого удовольствия сжигать городишко, которым он так долго управлял, да и никейцы действительно могли нагрянуть в любую минуту.

Проводив латинян ненавидящими взглядами, молосцы немедля принялись за борьбу с огнем. Не успевшее хорошенько разгореться пламя заливали водой, а вокруг пылающих домов, потушить которые было уже невозможно, спешно растаскивали все постройки, снося сарайчики с заборами, и срубая деревья.

К вечеру, когда очаги возгораний были успешно локализованы, жители не спешили расходиться по своим домам. Одни молосцы стояли кучками у дороги, судача о том, какие перемены их вскоре ждут, другие собрались в любимом трактире и в компании пиратов спорили, отойдет ли их округа фессалийскому деспоту, или же император поставит здесь своего дукса.

Правда, никейцы, видимо занятые разбором трофеев, в Молос все никак не заглядывали, но после заката все же добрались и сюда. Почти полсотни всадников, многие из которых держали факелы, проехали мелкой рысью через неукрепленный город. Никейцы не стали рыскать по улицам, и кавалькада целеустремленно направилась к православной церкви.

Один из всадников направил коня прямо к столикам у дверей таверны и, подъехав вплотную, зычно крикнул:

— Православные, кто из вас Михаил по прозванию Пиргос?

Молосцы не ответили, но все взгляды устремились к капитану, и тот, не собираясь скрываться, молча ударил кулаком себя в грудь.

- Михаил, - также громко, словно находился в сотне шагов, а не совсем рядом, проорал посланец, - мегадука и преосвященнейший велят тебе явится к ним.

Пиргос без возражений поднялся и зашагал к дороге, у которой остался никейский отряд. Флотоводца капитан не боялся, он уже несколько лет имел с ним деловые отношения, выгодные для обеих сторон. Да и сегодня Мануил Контофре при желании легко мог потопить его посудину, но не стал. А уж от священнослужителя никаких каверз ожидать не приходилось. С церковью Михаил никогда не конфликтовал. А кстати, кто из этого отряда иерарх? Вот на муле восседает почтенный седобородый старец, но из под плаща у него блестит кольчуга, да и в храм он даже не зашел.

Увидев приближающегося Пиргоса, глава отряда спрыгнул с коня, лично подал руку старцу, помогая слезть с мула, и они вдвоем отделились от прочих, желая поговорить с Михаилом наедине.

Высокий, не такой, правда, как Пиргос, но все же шести поусов ростом, Мануил Контофре смотрел в глаза пирату, почти не поднимая головы:

— Рад тебя видеть, Михаил.

— Я тоже рад и тебе, и православному войску. А где иерарх, о котором сказал гонец?

— Да, - хлопнул флотоводец себя по лбу, - ты же еще не знаешь. Ну так знай, вот это тот самый русский епископ, который поднял фессалийцев на войну.

Бывалого пирата мало что могло удивить, но тут он изумился:

— Я в молодости плавал на север. Бывал в Киеве, и даже в Смоленске. Но тогда русский православный клир, как и наш, еще не надевал доспехи, и не брали в руки оружия.