Спас на крови

— Товарищ Сталин… — попытался было оправдаться он, однако хозяин Кремля остановил его привычным для собравшихся плавным движением руки.

— Не торопись, тебе еще будет что сказать. — И уже продолжая прерванную Молотовым мысль: — Так вот, нельзя всё списывать только на кулаков, которых мы уже уничтожили как класс. Мне рассказывали о случаях, когда закупленная нами сельхозтехника ломалась еще до того, как выходила на наши поля. И есть мнение, что вместе с хорошими образцами к нам поступает бросовый, недоброкачественный товар. В частности, это касается последней партии, которую нам поставили из Америки.

Наступило гробовое молчание, от которого Генриху Григорьевичу стало немного не по себе. Все шишки вроде бы летели в сторону председателя СНК, однако Ягода слишком хорошо знал нрав и кошачьи повадки Сталина. Хозяин Кремля мог в любую секунду поменять направление своего гнева, а в эти минуты он едва сдерживал себя.

Молчал Молотов, молчали собравшиеся в кинозале, молчал и сам Сталин, неторопливо попыхивая своей трубкой. Наконец, видимо, немного успокоился и негромко спросил, всё также обращаясь к Молотову:

— Хотелось бы услышать ваше мнение. Я имею в виду поставки из-за рубежа.

— Да, конечно, — всколыхнулся Молотов. — Правда, я уже докладывал об этом на заседании Совнаркома, но готов повторить еще раз. Тем более что положение, сложившееся на внешнеторговых закупках, можно охарактеризовать довольно кратко. Из-за увеличившегося объема поставок в СССР к этому делу подключились, видимо, и недобросовестные фирмы, которые делают на этом свой грязный бизнес.

— То есть, — нахмурился Сталин, пыхнув трубкой, — мы расплачиваемся с ними весомой валютой, а они нам…

— Ну-у, я бы не взял на себя ответственность утверждать столь прямолинейно, — замялся Молотов, — тем более что основные поставщики вполне добросовестны при выполнении своих обязательств. И только примазавшиеся к ним…

— Вам удалось что-нибудь прояснить относительно той партии американской сельхозтехники, о которой мы уже говорили? — перебил Молотова Сталин.

— Да, товарищ Сталин.

— И уже известно имя поставщика?

— Арманд Хаммер.

— Хаммер? — пыхнул трубкой Сталин. — Это тот американец, который гордится своей дружбой с Троцким?

— Он самый, — кивком головы подтвердил Молотов. — Но, как утверждают наши товарищи, он искренний друг Советского Союза и… вроде бы как надежный партнер.

— Друг… но только Троцкого, — пробурчал Сталин и замолчал надолго, раскуривая свою трубку. Наконец вскинул на Молотова глаза и негромко произнес: — И чем же мы расплачиваемся с этим другом?

Чутко прислушиваясь к диалогу между хозяином Кремля и председателем Совета народных комиссаров, Ягода вдруг почувствовал, как его спина покрывается холодным потом. Этот интеллигентик, вышедший из обедневших дворян Скрябиных, уже давно поднимал вопрос о том, что пора бы положить конец растаскиванию тех художественных ценностей, которые он относил к достоянию страны, однако его оппоненты, в число которых входил и он, Генрих Ягода, сумели-таки настоять на своем, и государство продолжало расплачиваться с зарубежными партнерами фамильными драгоценностями царской семьи, шедеврами русской живописи и прочая, прочая, прочая — всего не перечислить.

Ягода ждал приговора, однако Молотов почему-то решил пощадить его, и ответ был более чем расплывчатым:

— Учитывая наши затруднения с золотовалютным запасом, Хаммер готов пойти нам навстречу и согласен на эквивалентную замену.

Сталину не надо было разъяснять, на какой «эквивалентной замене» настаивает Хаммер, и он не удержался, чтобы не съязвить:

— То есть, американский друг Троцкого согласен принять те картины русских мастеров, которые выставлены в музеях?

— И не только картины, — подыграл ему Молотов. — Также Хаммер проявляет определенный интерес к нашим старинным иконам, в частности к Андрею Рублеву и Симону Ушакову. Как мне доложили, он желал бы приобрести Рублевский «Спас».

— Бывший семинарист Джугашвили, хорошо знавший, ЧТО стоит за этими именами, не смог скрыть своего удивления:

— А наш американский друг догадывается, СКОЛЬКО стоят иконы Рублева или Ушакова?

Молотов пожал плечами, однако Сталин ждал более вразумительного ответа, и он негромко произнес:

— Думаю, догадывается, товарищ Сталин.

— В таком случае он что, считает нас полными идиотами?

Молотов предпочел дипломатично смолчать, а Сталин уже развивал, видимо, окончательно сложившуюся мысль:

— Я думаю, нам не с руки отказываться сейчас от услуг друга нашей страны господина Хаммера, но расплачиваться с ним надо валютой, адекватной той технике, которую он поставляет на наши поля.

Замолчал, пыхнув трубкой, и уже с жесткой интонацией в голосе добавил:

— Кое-кто хотел бы видеть в нас неотесанных, дремучих варваров, не признающих своей истории, что ж, хотеть — это их право. Но я надеюсь, товарищи понимают, что это вопрос государственной важности и государственной безопасности. И если кто не желает понимать, скажите. Честно, по партийному.