Однако это не мешало Аристотелю с точки зрения политической теории применять к Спарте дуальную схему, оценивая се как государство олигархическое, но отклоняющееся в сторону демократии (Pol. IV. 5. 11. 1293 b; IV. 7. 4–5. 1294 b). Для него Спарта — это «пример… прекрасного смешения олигархического и демократического строя» (IV. 7. 3–4. 1294 b 13–19). На демократических принципах, по мнению Аристотеля, основывалась вся общественная жизнь в Спарте: общие обеды (сисситии) для взрослых и эгалитарное воспитание для детей и подростков. Этими сторонами общественного бытия спартанцев занималось исключительно государство. По словам Аристотеля, «в Лакедемоне дети богатых живут в такой же обстановке, что и дети бедных, и получают то же самое воспитание, какое могут получать и дети бедных» (IV. 7. 5. 1294 b 23–25). Для Аристотеля это первая и главная демократическая черта спартанского государственного устройства.
Высказанное впервые Платоном[197] и развитое Аристотелем (Pol. IV. 7. 1294 b), затем положение о смешанном государственном устройстве применительно к Спарте не раз повторялось в античной литературе (Isocr. Panath. 153; Polyb. VI. 10; Archyt. Tarent. ap. Stob. Flor. IV. 1. 138). Так, Полибий, применив первым для характеристики римской конституции учение о смешанной форме правления, рассматривал Спарту и Рим как примеры смешанного государственного устройства, где политическое равновесие обеспечивалось «счастливым» сочетанием трех простых форм: в Спарте монархический элемент представляли цари, аристократический — герусия и демократический — эфорат; в Риме — соответственно консулы, сенат и комиции вместе с народными трибунами (Polyb. VI. 10–18).
По поводу восприятия древними спартанского строя и спартанского образа жизни очень точно высказался И.Е. Суриков: «В целом нетрудно заметить, что древнегреческих авторов Спарта просто-таки ставила в тупик. Она не укладывалась в их стройные схемы, причем именно потому, что была в греческом мире уникальным явлением, не имевшим близкого сходства с остальными полисами»[198].