Создательница

— Но тебя взяли. Ты можешь немного порадоваться, ведь так? Вы ведь всегда этого хотели, Верити и ты. И может быть, ты ещё сможешь найти выход и поехать.

— Может быть, — сказала я, неуверенно улыбнувшись. — Боже мой, это действительно сильно бы огорчило Джилл, да? Что ей придётся выносить меня ещё четыре года.

Лена молча меня изучала. Я закрыла глаза, встряхнула головой и снова их открыла.

— В любом случае, сейчас нам лучше вернуться к работе, верно?

Я закрыла почтовый ящик и оглядела комнату. Вокруг ученицы писали истории, уходили, чтобы взять интервью или радостно обсуждали, что куда разместить. Лена вздохнула и просмотрела список статей, которые ещё нужно было сдать.

— Ты уже написала передовую статью?

Мне не нужно было рыться в сумке, чтобы узнать ответ.

— Нет. Я действительно хотела, но…

— Всё вышло из-под контроля.

— Мне жаль. Я сейчас напишу…

Она отмахнулась.

— Скажу одной из одиннадцатиклассниц, чтобы она ей занялась. Будет хорошей для неё тренировкой.

Я наблюдала, как она подошла к одной из учениц, стоящей рядом с принтером, и та прилежно закивала, когда ей предложили шанс сочинить статью для первой страницы.

«Ник Петрос привык писать истории для перовой страницы», подумала я. «Чем сенсационней, тем лучше.» А теперь он сказал Дженни, что мы больше не можем помогать ему вести расследование против Билли. Что-то здесь было не так.

— Могу я кое-кому позвонить из вашего офиса? — спросила я мисс Корелли, учительницу, которая руководила школьной газетой. — Здесь слишком громко для интервью.

— Не прикасайся к моим тайным запасам шоколада, — предупредила она, показывая жестом, чтобы я зашла в её крошечную комнатку.

Визитная карточка Ника всё ещё была прикреплена к доске объявлений, сувенир, напоминающий о том, что он посетил наш курс прошлой осенью. Я дрожащей рукой набрала его номер и удивилась, когда он поднял трубку на втором гудке.

— Петрос.

На заднем плане было слышно, как кто-то медленно печатает.

— Это Мо Фитцджеральд, — сказала я и замолчала.

— Мо, — звук печатания оборвался. — Что-то не так?

— Вы сказали Дженни, что мы больше не принимаем участие в расследовании.

— Вы несовершеннолетние, — ответил он. — Вы слишком молоды, чтобы участвовать.

— Раньше вас это не беспокоило, — подчеркнула я. — Что теперь изменилось?

Он, свистя, втянул в себя воздух.

— Мы находимся на рискованном перепутье. Очень многое всколыхнулось, и вам обоим теперь лучше держаться в стороне. Вы проделали хорошую работу, но теперь вам лучше не вмешиваться.

— Я всё ещё могу помочь! Существует список, Ник, в котором перечислены люди, подкупленные моим дядей. Люди, работающие на него. Вы сказали, что вам нужны доказательства, и я могу их достать. Мне только нужно немного время.

— Нет. Послушай, Мо, я не стал объяснять это Дженни, но скажу тебе, потому что думаю, что ты достаточно умна, чтобы увидеть всю картину целиком. Люди, которые отвечают за расследование, выразились очень чётко. Вам нельзя принимать в нём участие. И точка.

— Но список…

— Мы знаем о списке и получим его. Но ты больше не в игре, Мо, мне жаль.

Я подумала о плачущем голосе Дженни на автоответчике, о разочаровании, которое она должно быть испытала.

— Да. Тоже самое вы сказали и Дженни, не так ли? Вы действительно думаете, что ей это поможет? Она потеряла своего отца, Ник. Она должна довести дело до конца.

Его тон был приветливым, хотя и неотёсанным, но абсолютно неуступчивым.

— Дженни не должна вмешиваться, и ты тоже. Мне жаль, Мо. Всё кончено.

Он повесил трубку, и я какое-то время сидела, будто в оцепенение. Полную картину?

Уничтожить Билли и Форелли — вот полная картина, а список был ключом, чтобы этого добиться. Я была их самым лучшим шансом заполучить его.

И я не собиралась сдаваться.

Колин ждал меня после школы. Красный грузовик стоял в зимней слякоти, словно рождественское украшение, которое ещё нужно было убрать. Я расправила плечи и залезла в машину.

— Куда? — спросил он.

На несколько градусов теплее ледяной вежливости, но всё ещё далеко до привычного тона. Колин смотрел на дорогу и был готов к обороне.

— В Морган.

— Ещё одна доставка, — это был не вопрос, поэтому я не стала тратить силы на ответ. — Хотел бы я, чтобы ты этого не делала.

— Моя жизнь, — сказала я, глядя в окно и задаваясь вопросом, какая погода сейчас в Нью-Йорке, и смогу ли я когда-нибудь увидеть это собственными глазами. — Моё решение.

— Да, верно, но это не значит, что я не беспокоюсь или что не хочу тебе помочь.

— Нет, не помочь, — тихо сказала я. — Ты желаешь сделать всё за меня.

— Ты говоришь это так, будто я хочу причинить тебе боль.

— Я знаю, что ты не причинишь мне боли. Но защищать меня… недостаточно. Я не хочу провести жизнь под присмотром и на безопасном расстояние. Больше не хочу. Не хочу, чтобы другие решали, как мне жить и что делать.

— Ты передала все эти решения в руки Билли, — подчеркнул он.

— Я покончу с делишками Билли, — сказала я. — А потом уеду. Тебе не нужно больше беспокоиться. Скоро ты сможешь от всего избавиться.

— Я всегда буду беспокоиться о тебе, — сказал он, стуча по кнопкам на приборной панели.

— Я знаю.