Совсем как ты

На самом деле для их класса был организован культпоход, но Джозеф спрятал бланк разрешения, которое матери полагалось подписать, а в школе сказал, что мама одобряет только христианские мероприятия. Оглядываясь назад, он понимал, что учителя повелись бы на любую замшелую фигню, потому что опасались скандалов. Жаль, он не допер заявить, что мама не одобряет еще и французский, и географию.

– Тебе не обязательно приглашать меня. Возможно, ты захочешь пойти с тем, кто больше этого заслуживает.

– Я пойду с тобой.

До спектакля оставался целый месяц. Джозеф был почти уверен, что они пойдут вместе. У него никогда прежде не было таких отношений, которые предполагают, что через месяц все останется как есть, а может, еще и через месяц после этого.

В ресторане мальчишки вдруг стали наперебой требовать, чтобы Джозеф поехал с ними на поезде к бабушке с дедушкой; он так и не понял, что на них нашло.

– Надо будет подумать, – сказал Джозеф, услышав их рассказ про вокзальный киоск, где им разрешается покупать любые сладости.

– У них тем более собака есть, – добавил Дилан.

– Круто.

Люси решила внести ясность, чтобы охладить нарастающий пыл.

– Мы едем завтра, – сказала она. – У нас традиция – приезжать к ним на обед в ближайшие выходные после моего дня рождения. Раньше они сами приезжали к нам, но…

– Но папа обозвал бабушку плохим словом на букву «с», – выпалил Эл.

– Ну и ну, – сказал Джозеф. – Конечно, у них пропало всякое желание приезжать в гости.

– Им даже в Лондон расхотелось приезжать.

– А где они живут?

– В Центральном Брекзите, – ответил Дилан.

– Это мама так выражается, – сказал Эл.

– С недавних пор, – объяснил Дилан. – Потому что они взяли да и проголосовали за выход.

– Во-во, – подтвердил Эл. – За выход, за выход, за выход.

– Мне казалось, ты уже передумал, – напомнила Люси.

– Ага, – подтвердил Эл. – Так и есть. Но в день референдума я был за выход и до сих пор говорю, что победил.

– С тобой все ясно. Мои родители живут в Кенте, – сказала Люси. – Перебрались туда уже пенсионерами.

– А где ты выросла?

– В Эссексе, – ответила Люси. – На самом деле разница невелика. Не понимаю, к чему было затевать этот переезд.

– Значит, ты с нами не поедешь? – расстроился Дилан.

– Нет, – ответила за Джозефа Люси. – У него есть дела поважнее.

– На самом деле нету, – сказал Джозеф.

Это была чистая правда. Он мог заняться музыкой, но им с Джез так и не удалось выбрать дату, когда и он, и она, и студия звукозаписи были бы свободны, а летом как-то обленились. Что ему оставалось? Церковь, футбольные телерепортажи, ну, может, прогулка по Вуд-Грину с кем-нибудь из приятелей, кому некуда себя девать.

– Это хорошо, – сказал Дилан.

Люси улыбнулась. Правда, без особой радости. Улыбка вышла тонкая и неловкая. Разговор откладывался.

– Ты вовсе не хочешь ехать с нами, признайся? – под вечер спросила Люси, когда они, следуя заведенному ритуалу, вытаскивали из розеток одни электрические приборы и включали в сеть другие.

Джозеф рассмеялся:

– Можно подумать, на этот вопрос есть какой-то правильный ответ.

– Ну, в каком статусе ты там появишься?

– Какая разница? Кому придет в голову спрашивать?

– Они могут подумать, что ты нанят для какой-нибудь работы по дому.

– Так давай начнем обжиматься прямо у них на глазах, а?

– У меня уже начинается паническая атака.

– Ну и забей, – сказал Джозеф.

Ему не помешали бы новые джинсы.

– А нам обязательно обжиматься?

– Я пошутил.

– Да, но…

– «Но»? Что еще за «но»?

– Пойми. Мы и так вечно обжимаемся.

– Ну да, только не круглые сутки. Не обязательно идти на рекорд и обжиматься десять часов подряд. В гостях у твоих родителей можно и расслабиться.

– Мне кажется, я должна их подготовить. Заранее.

– Только, наверное, не эсэмэской.

– Да они толком и прочесть не сумеют. Черт! Получается прямо «Угадай, кто придет к обеду?».

– Теряюсь.

– Это старый фильм. Со Спенсером Трейси и Кэтрин Хепберн. Их дочь собирается замуж за Сиднея Пуатье.

– Надо думать, в этой истории присутствует кто-то черный. Или белый.

– Ты не слышал про Сиднея Пуатье?

– Не-а.

– Самый известный чернокожий актер своего времени.

– Значит, милая белая девушка собирается замуж за Сиднея Путь-йе-йе.

– Примерно так.

– А мы-то тут при чем?

– Ну, к слову…

– Да шучу я, шучу!

– Фу ты. Понимаешь, он собирается жениться на белой девушке, и, хотя родители ее придерживаются либеральных взглядов, отец против такого замужества из-за предрассудков, которые царят в окружающем мире. Но фильм был снят в тысяча девятьсот шестьдесят седьмом. А теперь, в две тысячи шестнадцатом, я задаюсь теми же вопросами.

– Ну и напрасно.

– Почему же напрасно? Я даже не поручусь, что мои отец с матерью либералы.

– Во-первых. Не знаю убеждений твоих отца с матерью и остальных жителей Кента, но в Лондоне никто по таким поводам не парится.

– Вот именно. А я переживаю из-за своих родителей, которые живут в Кенте.

– Во-вторых, жениться мы не собираемся.

– Ну и что?

– Да то, что для волнения нет причин.

– А они все равно волнуются.

– Волнуются? Да с чего?

– Они же старенькие. Волнуются по любому поводу.

– Ладно. Пойду куплю себе приличные джинсы и сяду смотреть «Арсенал».