Совсем как ты

К походу в театр он подготовился заранее. Пьесы Шекспира бесплатно скачивались на айпад, чем он и воспользовался, даже начал читать, но не мог сосредоточиться, поскольку мало что понимал. Пьеса начиналась какой-то длинной речугой, в которой Джозеф не уловил ни складу ни ладу. А речуга начиналась так: «Сколько мне помнится, Адам, дело это произошло так: по завещанию он отказал мне всего какую-нибудь несчастную тысячу крон»[15], и Джозеф сразу задергался. Что такое тысяча крон? Это приличная сумма? Или гроши? Если говорится «несчастную тысячу», значит жалкие гроши. Он набрал в «Гугле» «Чему равнялась тысяча крон во времена Шекспира?» и нашел сайт, который вроде бы все объяснял, но одновременно еще больше запутывал. Там говорилось, что три тысячи крон составляли крупную сумму, хотя тысяча крон равнялась всего двум с половиной сотням; в пересчете на сегодняшние деньги – двадцати пяти тысячам. Разве двадцать пять тысяч – это мало? Ну почему же? На всю жизнь, конечно, не растянешь, но перекантоваться, пока не нашел работу, вполне можно. А вслед за тем шел текст про бычьи стойла, навозные кучи и дворянское достоинство[16]. Если проторчать на этом сайте не один час, врубиться, наверное, можно, но ведь это всего лишь первая страница! Сколько же времени надо угробить, чтобы понять всю пьесу? Джозеф решил, что такое чтение ему не по зубам, и обратился к «Википедии», где есть краткое содержание: «Розалинда, переодевшаяся юношей по имени Ганимед (слуга-виночерпий Зевса), и Селия, назвавшаяся Алиеной (лат. «чужая»), добрались до Арденнского леса в Аркадии, где живет опальный герцог с немногочисленными сторонниками, среди которых выделяется меланхолик Жак, вечно грустный персонаж, в первой своей сцене оплакивающий убитого оленя». Что за хрень?! И так абзац за абзацем. Это настолько сбивало с панталыку, что Джозеф решил снова попробовать айпад. Какой-то чувак назвал «Как вам это понравится» не серьезной шекспировской пьесой, а легковесной вещицей, созданной в угоду толпе; не начни Джозеф с краткого содержания, такой отзыв мог бы его чуток обнадежить. Но теперь ему было трудно представить, что автор смог угодить толпе описаниями убитого оленя и Арденнских лесов, а тем более Зевсова виночерпия.

Он бы не возражал просто посидеть в зале, наблюдая за персонажами, разглядывая публику и думая о своем. Скуку еще можно перетерпеть. Но его страшила обратная дорога. Что в таких случаях полагается говорить? Неужели надо высказывать какое-то мнение? О чем? Об актерах? О постановке? А с чем сравнивать-то? Джозеф снова обратился к «Гуглу» и нашел вопросы для обсуждения в студенческой аудитории. «Люси, правомерно ли утверждать, что в пьесе „Как вам это понравится“ сельская жизнь возведена в ранг идеала? Проиллюстрируй, пожалуйста, свой ответ цитатами из текста». Последнюю фразу, наверно, стоит опустить. Как-никак спектакль они смотрели вместе.

Правда, с началом действия все оказалось не так уж плохо. Курс кроны вообще был ни при чем. Кроме того, он узнал одну актриску из «Шерлока». Джозеф не понимал, почему это его зацепило: просто он не ожидал увидеть здесь, так сказать, знаменитость. Но он не учел, что спектакль идет с антрактами, а значит, разговор, которого он страшился, грозил начаться с минуты на минуту.

– Ну, что скажешь? – спросила Люси.

Для Джозефа невинный вопрос был как нож острый.

– Я не ожидал увидеть эту девушку из «Шерлока».

– Кого она играет?

– Э-э…

Кто ж ее знает, кого она играла. Одну из тех, что начинали под одним именем, а теперь звались как-то по-другому, однако на ум не шло ни одно из имен. Больше ему сказать было нечего.

– Тебе не скучно?

– Да нет.

– Точно?

Джозеф еще раз оценил впечатления последнего часа. Время пролетело довольно быстро. Пару раз он даже посмеялся, чтобы выказать энтузиазм и поддержать актеров.

– Точно. А тебе как?

– Добротная постановка. Я бы еще многое могла сказать, но сейчас просто лопну.

Джозеф мысленно воздал хвалу мочевому пузырю Люси. Она встала и протиснулась мимо досадливых супругов, которые раздосадовались еще больше и, судя по всему, не собирались ликовать по поводу третьего нарушения их покоя. Джозеф оглядел зрителей, оставшихся на своих местах. Те, перешептываясь, читали программки. Никогда еще ему не доводилось затесаться в такую компанию. Сидевший впереди мужчина в костюме, лет сорока с лишним, обернулся и что-то сказал.

– Простите? – не понял Джозеф

– Очки. Меня, кажется, угораздило их уронить прямо вам под ноги.