Совсем как ты

У Джозефа заколотилось сердце. Больше всего ему хотелось дать тому хлыщу по морде, но это знакомое желание следовало засунуть куда подальше. На этой улице, в этом доме с ним не случалось никаких казусов, но теперь мир настиг его у порога.

– Мне будет спокойнее, если вы отойдете отсюда на приличное расстояние.

– И куда прикажете мне идти?

– Прогуляйтесь где-нибудь, пока она не спустится. Если, конечно, она спустится. Надо думать, у вас есть номер ее телефона?

– Черт-те что.

Пройдя по узкой дорожке, Джозеф вышел на тротуар.

– Так-то лучше.

Не веря своим ушам, Джозеф покачал головой, и сосед исчез у себя в доме. Вернувшись, Джозеф стал названивать в дверь. Минут через пять подъехала патрульная машина. Джозефу хватило присутствия духа отправить очередное сообщение: «у дома выйди пож» – без знаков препинания, без прописной буквы.

Из машины вышли двое полицейских, оба белые. Один – рыжеволосый, очень маленького роста – сразу приковал к себе внимание Джозефа. Неужели на этот счет не предъявляются минимальные требования? Если предъявляются, он определенно им не соответствовал.

– Приветствую вас, сэр, – начал второй, долговязый.

«Сэр». Не иначе как прошел курс расовой толерантности, или как это у них называется.

– Добрый вечер, – жизнерадостно отозвался Джозеф.

– Будьте любезны объяснить: чем вы тут занимаетесь?

– Я вам точно скажу, чем занимаюсь. Моя знакомая принимает душ, ее сыновья спят, и я не хочу громко стучать, чтобы их не разбудить.

– Понятно. И часто вы к ней наведываетесь в такой поздний час?

– Но сейчас всего десять вечера.

– Поздновато все же по гостям ходить, – вставил коротышка.

Росточку в нем, сказал бы Джозеф навскидку, было метра полтора, может, чуть больше. А на физиономии написано, что сейчас разгорается главная битва его жизни: за право доказать, что невысокий рост не может быть препятствием для того, кто призван задерживать особо опасных преступников. Он стал натягивать невидимый поводок.

– По-вашему, я совершаю нечто противозаконное?

– Сдается мне, джентльмен, проживающий по соседству, беспокоился скорее о том, как бы вы не совершили чего-нибудь противозаконного в будущем.

– Не возражаете, если мы по-быстрому произведем личный досмотр?

Его шмонали и раньше, еще подростком, не менее четырех-пяти раз. И ничего не находили. Он никогда не носил при себе нож, никогда не расхаживал по улицам с травкой. Но когда впервые решился заявить о своих правах, как это свойственно юнцам, выяснилось, что никаких прав у него нет.

Досмотр оказался вовсе не добровольным. В тот день он вышел из дома в своей любимой зеленой куртке «Баракута»; ее пришлось снять и передать полицейскому – более рослому из двоих.

– Добротная курточка, – отметил коротышка. – Я к такой приценивался, но мне она не по средствам.

Вот тебе реальная жизнь. И не важно, говорила Люси или не говорила, насколько хороши чернокожие вокалистки. Ему вдруг остро захотелось перед ней извиниться. Как видно, он подзабыл, что полицейские заводят приятную беседу, когда подозревают какой-нибудь криминал.

Шагнув вперед, коротышка обхлопал его по карманам брюк. Долго ли умеючи? На Джозефе были найковские спортивные штаны; в карманах он ничего не носил – из них все выпадало. Между тем долговязый изучил содержимое карманов куртки: мобильный, ключи, бумажник. Телефон зажужжал прямо у него в руке. Джозеф успел заметить: это Люси.

– Я могу ответить? – спросил он. – Звонит моя знакомая, она здесь живет.

– Вот с делами закончим, и вы ей наберете, – заявил коротышка.

Джозеф уставился в небо. Он не стал шепотом материться, не стал закатывать глаза.

– Проблемы, сэр? – издевательски спросил рыжий коротышка.

– Никаких проблем. Просто она могла бы подтвердить мои слова и положить этому конец. Но вам почему-то хочется продолжать.

– Мы лишь принимаем меры к тому, чтобы вы не наломали дров.

Входная дверь дома Люси распахнулась, и хозяйка устремилась вперед по дорожке.

– Что здесь происходит?

– Этот молодой человек утверждает, что он ваш приятель, – сказал долговязый.

– Так и есть.

– И многие ли приятели вас навещают в темное время суток? Или только этот?

– А вам какое дело?

– К сожалению, личная жизнь граждан зачастую становится нашим делом.

– На что вы намекаете?

Коротышка напустил на себя оскорбленный вид: выкатил глаза и поджал губы.

– Не усматриваю тут намеков.

– Вы что, устроили ему обыск?

– Кое-кого из ваших соседей насторожило его поведение.

– А чем он занимался?

– Это мы как раз и выясняем.

– То есть заведомо не тем, что он утверждает?

Люси посчитала – и это не укрылось от Джозефа, – что краткой вспышки возмущения будет достаточно, чтобы закрыть вопрос. Одно слово – училка и к тому же завуч: надумала, если эти бобби начнут заедаться, устроить им разнос. Да вот только подобные дела таким путем не решаются. Это все равно что умножить положительное число на отрицательное: результат по-любому будет отрицательным. Помножь черного парня на белую женщину: ответ будет – черный парень, вот такая у полицейских математика. Инцидент, может, и рассосется, но только если им самим надоест эта разборка.