Совсем как ты

– Я – да, – ответила Софи. – Трижды. С тремя разными людьми. Язык не поворачивается рассказать.

Люси не стала докапываться до смысла, хотя подозревала, что новая ложбинка между грудями была выставлена на передний край в самом начале боевых действий. Очевидно, это крупнокалиберное орудие было задействовано слишком рано, что и привело к позорному отступлению.

– Значит, ты это испробовала… онлайн?

– Нет. Было одно свидание вслепую, ничего хорошего, а потом я кое с кем познакомилась в гостях, там тоже произошел облом, а после… Ну, я встретила другого.

– Как?

– Он, если можно так выразиться, друг семьи. Нет, правда. Больше ничего не скажу. И это ни к чему не приведет. Мы просто… общаемся, до поры до времени.

– Это именно то, чего я хочу! Самое то!

Хотеть не вредно, подумала Люси, только не факт, что оно тебе нужно. Тебе нужны книги, музыка, быть может, Бог. Но какой-нибудь хлыщ, заблудившийся меж двух жен, бывшей и будущей, тебе не поможет.

– Как прошел вечер? – спросил Джозеф.

Она успела к отбою, но мальчишки все равно попросили, чтобы перед сном с ними посидел Джозеф. Он выработал целый диапазон голосов для серии комиксов, которые читал им перед сном, и все имитаторские потуги Люси не вызывали у детей ничего, кроме презрения.

– Ну та-а-ак неудачно, – сказала Люси. – Эмма привела с собой подругу, и весь вечер они тупо брюзжали.

– Терпеть этого не могу.

– Среди твоих знакомых есть брюзги?

– Нет. Но отец, бывало, нам житья не давал.

– А теперь угомонился?

– Не знаю, надолго ли его хватит. Но он участвует в кампании по референдуму. Суетится.

– И молодец.

– Да, только он топит за выход.

– Как же так? Почему?

– Говорит, ему будут больше платить. Спрос рождает предложение, и все такое.

– Он же работает в строительстве, да?

– Временами. Собирает и разбирает строительные леса. Добивается, чтобы все выходцы из Восточной Европы убрались восвояси, тогда наниматели якобы поднимут зарплаты англичанам.

– Мне кажется, так эта проблема не решается.

– Правда? А как она решается?

В его вопросах не было агрессивной риторики. Он просто хотел найти у нее ответы. Она старше. Учительница. Знает, о чем говорит.

– Ну. Выход из ЕС, вероятно, вызовет рецессию.

– Так. И это будет не то же самое, что режим строжайшей экономии?

– Мне кажется, выход сулит дополнительные невзгоды.

– Ладно. Почему у нас должна наступить рецессия?

– Потому что… Как тебе объяснить… У нас есть доступ к пятистам миллионам людей. Таков наш внутренний рынок. Иностранный бизнес будет обходить Соединенное Королевство стороной – без этого доступа мы ему неинтересны.

– Но это же не означает прекращения строительных работ?

– Полного прекращения строительных работ, вероятно, не будет. Они просто пойдут на спад.

У нее можно было спросить о поэмах Гарди, о трагедиях Шекспира, о чем угодно – и она бы с готовностью ответила. Однако заданные один за другим два вопроса об экономических последствиях Брекзита вогнали ее в краску. Что она знает о рецессиях, о строительной отрасли, о монтажных лесах?

– Так поэтому ты голосуешь за то, чтобы остаться?

– Думаю, в целом это более надежно. Я бы хотела, чтобы мальчики, если захотят, могли работать в Европе или учиться в европейских университетах. А ко всему прочему я, видишь ли, ощущаю себя европейским человеком.

С этого момента доводы стали хиреть. Вряд ли отец Джозефа крепко задумается над сохранением академических возможностей для ее сыновей, если его заработки будут расти с каждой неделей.

– Правда?

– Конечно. А ты разве нет?

– Я в Европах не бывал. Ну, то есть нет, не так. Мы от школы ездили на однодневную экскурсию в Париж. На обратном пути я не ощущал себя более европейским человеком.

– Ты – европейский человек.

– Знаю, знаю. Но на самом-то деле это не так, верно? Я англичанин. Зачем мне быть кем-то другим?

– Тебе приятно быть англичанином?

– Приятно, неприятно – какая разница? Это факт.

Люси хорошо понимала, что он имеет в виду. Ей и самой трудно было назвать себя в полной мере европейским человеком. Она читала английские и американские газеты и книги, слушала американскую и английскую музыку, смотрела английские и американские телепрограммы, а фильмы – вообще со всего света. Обожала итальянскую кухню, однако не отказывалась ни от китайских, ни от индийских блюд – как, собственно, и все англичане. На выходные она любила летать в Европу: какая-то пара часов – и ты уже в теплых, солнечных краях. Будь у нее возможность за какую-то сотню фунтов махнуть вечерком в Бондай-Бич, чтобы поваляться на пляже, разве стала бы она убеждать Джозефа, что ощущает себя австралийкой?

– Допустим, – сказала она вслух. – И все же твой отец, я считаю, совершает ошибку.

– Выскажи это ему.

– Захочешь – выскажу.

Люси покривила душой. Не в ее привычках было высказываться на такие темы, в которых она не разбиралась.

7