Совсем как ты

Но сам он родился гением, и его всемирная слава была только вопросом времени. Он представлял собой ходячую энциклопедию афроамериканской музыки. Досконально знал творчество Дюка Эллингтона, досконально знал рэпера Октавиана; треки его были чистым безумием. Он уже заключил контракт, но на лейбле никто не знал, что делать с таким музыкантом: росточку в нем было метр с кепкой, он носил очки с толстыми линзами, дышал ртом из-за хронического синусита и одевался в секонд-хенде. Какие-то из его композиций были выложены на SoundCloud, но ни одна не получила более пятисот прослушиваний. В школе, где с ним познакомился Джозеф, своей команды у него не было. Держался он особняком, избегал попадаться на глаза недоброжелателям, после уроков сразу шел домой и слушал все, что когда-либо было написано.

£Мэн откопал среди электронных гаджетов, сплошным ковром устилавших пол его комнаты, какой-то кабель и подключил ноут к студийным мониторам собственной сборки.

– Ну, о’кей.

– Пока мы не начали…

– Считай, мы уже начали, – перебил £Мэн. – Никаких отмазок.

– Нет-нет, не об отмазках речь. Просто я не знаю, закончена ли эта вещь.

– Нефиг незаконченное сюда приносить.

– А что, ты вечерами так уж сильно занят?

– Заткнись и врубай.

Джозеф уже раскаялся, что поддел его на предмет одинокого досуга. £Мэн навострил уши, да так, что едва не проколол все самомнение гостя.

– Как житуха вообще?

– Да пошел ты.

– Что так?

– Сперва обидки строил, потом допер, что я собираюсь послушать твой трек – и сразу светскую беседу завел. Я ж не идиот.

– О’кей. Извиняюсь. Но пойми… ты гений. А у меня не тот уровень. Я пытаюсь сочинять танцевальную музыку, а не изобретать велосипед. Не мне с тобой тягаться.

– Ты мне лучше что-нибудь новенькое расскажи. – А потом ворчливо: – Ладно, проехали.

Почувствовав, что £Мэн потеплел к нему до предела, Джозеф нажал на воспроизведение и попытался – но безуспешно – не смотреть другу в лицо. На котором, впрочем, не отражалось ровным счетом ничего. £Мэн просто слушал, не качал в такт головой и только слегка прищурился. Примерно на середине трека он подался вперед и остановил запись.

– Это еще не все.

– Я в курсе.

– Лучшая часть будет в конце.

– Это вряд ли. Ты ведь и дальше собираешься впаривать мне соло на трубе из Earth, Wind & Fire.

Черт. £Мэн не только узнал этот трек (еще бы), но и просек, как он будет использован.

– Да брось ты. Звучание классное. В самом деле.

– Не спорю. Но давай-ка повторим: «Лучшая часть будет в конце»? Так ты сказал?

– Так.

– И то же самое будешь втирать народу, который уже расходится с танцпола и тянется в бар? «Не уходите! Вернитесь! Сейчас будет шикарный кусок!» Никто и никогда не услышит шикарного куска. Сколько времени на радио крутится композиция перед тем, как диджей отправит ее в помойку? Сколько времени будет у тебя перед тем, как малолетки захотят переключиться на что-нибудь другое? Я, кстати, знаю ответ. На «Спотифай» тридцать пять процентов не выдерживают и первых тридцати секунд нового трека. Двадцать пять процентов переключаются после первых пяти секунд.

– Допустим, но, по-твоему, люди будут разбегаться с танцпола?

– Если лучшая часть прозвучит в начале, то не будут.

– О’кей. Тогда какую мне сделать концовку?

– Это следующий вопрос. У тебя не так чтобы чисто танцевальная музыка получилась. Есть мелодия. Есть удачные переходы. Ты сочинил песню.

– Это плохо?

– Если никто ее не поет – плохо.

– У меня даже текста нет.

– Так сядь и напиши.

– И вокалистов знакомых нет.

– Ноешь, как маменькин сынок, который домашку делать не хочет. Но меня-то не колышет твоя домашка. Не сочиняй текст. Не ищи вокалиста. Разрешаю. О’кей?

– Ты можешь ошибаться.

– Конечно. Но тогда почему ты пришел именно сюда? Да потому, что я никогда не ошибаюсь.

– Ладно, спасибо тебе.

Джозеф отсоединил ноутбук и убрал его в чехол.

– Поставь, я послушаю, – попросила Люси.

– И так хорошо.

– В каком смысле?

– Наверно, в смысле «нет».

– От меня может быть какая-нибудь польза. Я постоянно слушаю музыку.

– И что? Я в курсе. Но ты слушаешь совсем не то, чем я хочу заниматься.

– Разве это важно? Музыка есть музыка.

– Какая твоя любимая песня?

– Я не собираюсь отвечать.

– Почему же?

– Во-первых, потому, что у меня нет какой-то одной самой любимой песни. Как и у всех. Но какую бы я сейчас ни назвала, ты уйдешь, послушаешь, а потом вернешься и скажешь: «Это ни разу не похоже на мою музыку».

– Под какую песню ты любишь танцевать?

– Под «Workin’ Day and Night»[5] Майкла Джексона. Если ее ставят на вечеринке, я тут как тут.

Джозеф рассмеялся.

– Точно. Это ни разу не похоже на мою музыку.

– В положительном или в отрицательном смысле?

– В отрицательном. Я записывал свой трек на компьютере, дудок у меня нет, да и Квинси Джонс не продюсировал. Короче. Сериал будем смотреть или как?