Современная любовь

– Разница есть. Мы – американцы, но разного типа.

– Что ты пытаешься мне сказать?

– Я говорю, что ты родился и вырос в этой стране, но не в плавильном котле смешения многих культур, как я. Или как мои родители.

– Это национализм? Я, по-твоему, не американец? Ты что, из Дочерей американской революции?

– Нет. Совсем наоборот. Если все члены моей семьи соберутся вместе, что почти невозможно, получится свора собак. Нет. Собачий приют. Мы все полукровки. И приблудыши. В семьях вроде моей большая текучка. Люди приходят и уходят. Cвязи весьма непрочны.

– Ясно. Видимо, ты хочешь сказать, что ощущаешь себя сиротой и не знаешь, где твои корни.

– Вообще-то я говорю о другом. И не могу сказать, что это меня волнует. В каком-то смысле ты тоже сирота и не особенно хорошо знаешь свои корни. Но, с другой стороны, ты совсем не такой.

– С какой стороны?

– Ты связан с другой культурой, другим народом, даже с другой эпохой, и эта связь – непосредственная.

– Может, ты и права, но это ничего не значит. Разве что в моем роду все заключали браки только с иудеями. Но связь с нашей культурой или традицией утеряна. Ее нет.

– Возможно, это не так. Возможно, она живет в тебе. Возможно, это часть тебя… это твои клетки, твои гены.

– Уму непостижимо. Я думал, ты говоришь о моем еврействе. Я что, обязательно должен быть связан со своей культурой или обусловлен генами?

– Ну, одно из двух.

– Знаешь, детка, многие представители генетики или еврейства решили бы, что так говорить очень грубо и оскорбительно. И совершенно неприемлемо в современном мире.

– Я знаю. Но это же всё между нами. Я могу выражаться неточно, потому что еще не разобралась в своих мыслях. Я работаю над новым материалом.

– Про евреев, гены или полукровок?

– Про месье Лепренса.

– Это кто?

– Вот, прочти. Мне пора умываться и причесываться, скоро надо выходить из дома.

Он читает: «Отправляясь в новые места или страны, люди иногда берут с собой вещи других людей, в особенности вещи, которые касались тела другого человека, заряжены его энергией и прочее. Эти вещи оставляют след, наподобие невидимой нити, и такие нити тянутся через пространство. Они соединяют объект с его живым, а в некоторых случаях и умершим хозяином. Люди обрели это знание в древнейшие времена и научились по-разному его использовать. Следы этого знания можно обнаружить в обычаях многих народов. Например, в некоторых нациях сохранилось кровное братство. Два или несколько человек смешивают свою кровь в одной чаше, а затем пьют из нее. После этого они считаются братьями по крови. Но этот обычай коренится гораздо глубже. В его основе лежит магический обряд установления связи между астральными телами. У крови есть специфические свойства. И некоторые народы, например евреи, придавали особое значение магическим свойствам крови. У некоторых народов считается, что если связь между астральными телами установлена, нарушить ее не может даже смерть».

– Шарлотта, – спросил Родриго у двери в ванную, – кто тебе это сказал?

– Месье Лепренс, – сказала она, возвращаясь к завтраку.

– Ясно. Это секрет, или ты всё-таки расскажешь, кто, к чертовой матери, такой этот месье Лепренс?

– Он очень интересный человек. Он живет в подсобке в «Джем спа».

– Ты с ума сошла. Никто не живет в подсобке «Джем спа».

– А он живет там. И я как-нибудь отведу тебя к нему. Не сейчас. Мне нужно бежать.

– А ты уверена, что он не извращенец и не отморозок какой-нибудь?

– Решай сам, хочешь пойти или нет. Я сказала, что как-нибудь свожу тебя туда. До встречи.

Следующее, что он запомнил, – это отсутствие Шарлотты. Шарлотта никогда не любила прощаться, она просто исчезала. Лестничные пролеты наполнились стуком ее каблуков, когда она в своей обычной спешке выбежала из дома. Но Родриго не встревожил ее уход. Он убрал остатки завтрака со стола и погрузился в утренние дела. По утрам он сочинял музыку, а Шарлотта писала статьи; возможно, они еще увидятся сегодня, а возможно и нет.

Им удавалось не превращать регулярные встречи в рутину. Они оба были фанатиками своего дела: абсолютно несгибаемые в рабочих моментах, они становились абсолютно гибкими, когда дело касалось их двоих. Это приносило нужные плоды. За несколько лет между ними установилась добросердечная связь, и страсть не угасала. Время от времени вспышки напряженности нарушали благостную атмосферу. А потом в их отношения возвращалась былая свежесть, и страсть возникала с той же силой, что и в самые первые дни их близости. Всё было вновь как в первый раз: разговоры, секс, всё было настолько ярким, как будто они только что познакомились и только-только открывали всю глубину нежности.

Они плыли по течению, которое то неслось с непостижимой скоростью, то замирало. Нечто такое, что они предпочитали не обсуждать, позволило им обрести близость и оставаться сердечными друзьями, а не только любовниками. «Нам просто повезло, – решили они. – В этом нет ничего особенного». Но кое-что особенное в этом было, и они это знали.