Современная чехословацкая повесть. 70-е годы

За кофе она мне сказала, что мама работает секретаршей в системе СКБ[16], подрабатывает перепечаткой разной документации; содержит бабушку, через день присылает письма в общежитие и периодически проворачивает с Ладеной большую стирку, поскольку этой перепечаткой заработала на стиральную машину — украшение ванной комнаты в квартире на улице Фучика. Потом Ладена достала фотографию элегантной женщины лет сорока, в очках, одетой в брючный костюм.

— Вот мама, — сказала Ладена. — Не дашь ведь ей пятидесяти?

— Никогда, — сказал я.

А потом спросил:

— Ты почему не ездишь домой, хотя бы раз в неделю?

— Так. Не могу.

— Но почему?

— Не задавай глупых вопросов, Алеш!

— А я задаю глупые?

— Конечно.

Мы помолчали.

— Я не хочу, Ладена, чтоб из-за меня ты портила отношения с твоими. Это было бы мне крайне неприятно.

— Я уже все это утрясла, Алеш. Не думай, мама — не мещанка. Просто она хотела слышать правду от меня… Она ее услышала. А знаешь? У мамы будет день рожденья. Сделаешь приписку?

Ладена вынула письмо. То было не письмо, а целая новелла. Три листа, сплошь исписанных мелким Ладениным почерком. Я приписал несколько слов. Мол, рад возможности передать поздравления — что-то в этом духе. И подписался: «Алеш». Ладена смотрела на листок через мое плечо. Потом, заклеив конверт, сказала:

— Маму зови Ганка, а то обидится.

— Да что ты? — сказал я, подумав, где это я буду называть ее так.

— Обязательно. И можешь говорить ей «ты».

Я кивнул.

Ладена подняла свои большие золотисто-карие глаза и бросилась от тумбочки ко мне.

— Алеш, — сказала она с облегчением в голосе, как будто радуясь, что все опять в порядке, — спроси меня еще раз, почему я не уехала домой на воскресенье!

— Зачем?

— Спроси!

— Ну — почему?

— А потому что мне даже не хочется. Я хочу быть с тобой!

— А раньше ездила? — боялся я поверить.

— Ну вот, привет. Ты долго еще будешь ревновать? — нахмурилась она, так что у переносья собрались морщинки. — Я знаю, на уме у тебя — Рихард. Думаешь, я проводила с ним все воскресенья, а теперь корчу из себя святую, жертвующую родными, и выдаю это за добродетель…

— Постой, — прервал ее я, — почему именно Рихард? Тебе каждый день звонит какой-то парень! Несметное число парней…

— На то и телефон, чтобы люди звонили. Мне звонят разные знакомые. Обычно я в них как-то заинтересована. Так что не суетись. Не предъявляй претензий, если все равно будем разводиться.

— Как знаешь, — сказал я.

Она не ответила. Лицо у нее было неподвижно, и ни за что нельзя было понять, что она в этот момент думает. Я испугался, что переборщил. И тут же покаянно произнес:

— Ладена… Знаешь… я ведь тебя очень люблю.

— Это ты так думаешь, — сделала она ударение на последнем слове и положила ладонь мне на руку.

Но не сказала, что готова ограничить круг своих знакомых. Знала, что я хочу это услышать, но не сказала.

А я уставился на нее влюбленными глазами… Да я и правда к тому времени влюбился по уши.

Она погладила меня по щеке.

— Вишня тут будет с минуты на минуту. Шесть часов.

— Ну это другой разговор! — воскликнул я и сжал ее в объятиях.

И целовались мы, пока не появилась Вишня…

Потом еще немного поболтали все втроем. Ладене уже достали калькулятор — правда не новый, но работал безотказно. Заговорили о том, что вычисляют у них в институте и что вообще может поддаваться вычислению. Какая же этого была прорва!.. Состояние материи, химические равновесия, скорость элементарных частиц и их энергия… Потом Ладена взяла пальто и пошла проводить меня до остановки.

Мы шли, держась за руки, и молчали. По аллее к центральному корпусу прогуливались девчонки. Вдалеке я увидел Голубову. Узнал ее по развинченной походке. Я ничего не сказал, только пошел быстрее и свернул на ближайшую дорожку. Ладена моего маневра даже не заметила.

Потом она задумчиво произнесла:

— Вишня едет домой. Можешь, если хочешь, до понедельника у нас остаться. Если имеется у тебя такое желание.

— Желание-то у меня имеется, да только…

— Что только?

— Родители, — глухо проговорил я.

— Ездишь же ты в горы. Почему не поехать и на этот раз? — сказала она с обычной своей безапелляционностью.

— В такую-то погоду ехать с лыжами… Все знают, что уже неделя, как сошел снег.

Мне не хотелось нарываться дома на скандал. Тратить на это нервы и портить себе настроение.

— В Шпиндлеровце его еще на метр! — сказала Ладена.

— Пожалуй… А если нет, поеду хоть до Либерца, — засмеялся я — Ладенина идея стала меня увлекать.

Конечно, был и некоторый риск: дойди это до комендантши Шкваржиловой, дело могло принять довольно скверный оборот — Ладене предложили бы оставить общежитие. «Ну да уж как-нибудь Ладена знает, что можно, а чего нельзя в здешних условиях», — подумал я, и мысль, что мы подолгу будем целые два дня одни, меня совершенно захватила. Да и чего бояться — мы, в конце концов, супруги! Как это я забыл? Все время это вылетало у меня из головы.

— Что мне купить? — спросил я.

— Что ты умеешь готовить? Мне надо заниматься.