Совет Девяти

– Мира, поймите… – прошептал он ей на ухо, – проще всего было бы забыть об условностях. Проще всего поступить, как велит сердце, а не разум. Проще всего поддаться чувствам. Но что потом?

– Какая разница?

Он чуть отстранил ее:

– Как вы чувствовали себя, всю жизнь взаперти? Как ощущали себя каждый день?

– Плохо, – с готовностью ответила она.

– А какой жизнь в башне показалась вам после того, как вы отведали свободы?

Она вздохнула, понимая, что хотел сказать Норт.

– Невыносимой, – прошептала она, отворачиваясь.

– Я не хочу, чтобы ваша жизнь стала невыносимой. Как и моя. Для всех будет лучше, если мы…

– Но я счастлива, что сбежала, – страстно зашептала Омарейл, вновь взглянув Дарриту в глаза. – Это лучшее, что случилось со мной за всю жизнь! Если бы я вернулась в прошлое и снова встала перед выбором, я сделала бы то же самое. Даже если мне придется навсегда вернуться в Лебединую башню и больше никогда не выходить из нее, я ни на что не променяю этот год! Лучше мгновения счастья, чем серая, унылая жизнь, лишенная какого-либо смысла.

Он несколько секунд смотрел ей в глаза, и Омарейл показалось, что сейчас он либо поцелует ее, либо предложит все бросить и сбежать вместе с ним в какой-нибудь городок на юге. Губы Норта тронула легкая улыбка. Он аккуратно провел большим пальцем по ее щеке, а затем сказал те самые два слова, что заставляли сердце Омарейл биться чаще:

– Вам кажется.

Она не успела отреагировать, потому что в следующее мгновение знакомый голос изумленно произнес:

– Господин Даррит? Госпожа Селладор?!

Двое отпрянули друг от друга, с нарастающим ужасом в глазах глядя на мужчину перед ними.

– Дан! – выдохнула Омарейл.

– Господин Дольвейн, – надо отдать должное Дарриту, он в невыносимо вежливой манере поздоровался с директором школы Астардар, чинно кивнув ему и выжидательно уставившись в глаза.

Принцесса надеялась, что глубокий низкий голос спутника сумел заглушить ее полушепот, потому что называть этого человека «Даном» бывшей ученице Мираж Селладор было никак нельзя.

– Объяснитесь, – сурово потребовал, в свою очередь, тот.

Даррит приподнял подбородок, затем указал рукой в сторону выхода из галереи.

– Если позволите, господин директор, рядом с холлом есть кофейная комната. Думаю, там нам будет удобнее продолжить разговор.

Дан сощурил чуть раскосые глаза, но затем коротко кивнул, и все трое отправились в кофейную.

Омарейл пыталась встретиться взглядом с Нортом, чтобы понять, как вести себя, но он глядел вперед и спокойно шагал по коридору, будто не произошло ничего страшного. Ее немного трясло, она испытывала сильное желание сказать что-то, объясниться. Однако молчала, так как понимала: любое ее слово может все испортить, а врать Дану стоило, глядя прямо в глаза.

Кофейная комната была довольно просторной, с большим количеством низких столиков, окруженных креслами с высокими спинками. Стены здесь были обшиты деревянными панелями, окрашенными в благородный зеленый цвет, на столах стояли вазы из зеленого стекла с лилиями.

Даррит нашел уединенное местечко у окна и предложил спутникам присесть рядом. Оба, Норт и Дан, дождались, пока Омарейл заняла свое место, а затем сели сами. Сразу подошел официант, и каждый сделал заказ. Наконец они остались одни.

– Я понимаю, господин директор, почему сегодняшняя встреча вызвала у вас недоумение, и понимаю, что как мой работодатель вы желаете узнать, какие обстоятельства привели меня сюда… – начал Даррит своим самым мягким, самым обольстительным голосом.

– Вообще-то, меня больше интересует, почему я обнаружил ученицу в ваших объятиях.

Норт метнул на Омарейл взгляд, в котором ясно читалось: «Я же говорил, что ничего хорошего из этого не выйдет».

– И это тоже вполне объяснимо, – произнес он.

– С ученицей, которая училась в нашей школе по поддельным документам, а затем сбежала, когда мы с гвардейцами пришли выяснить ее личность.

– На все эти вопросы я отвечу. Если позволите, начну сначала. Дело в том, что Мира – моя сестра.

Омарейл с трудом удержалась от того, чтобы фыркнуть. Дан не был глуп. Даже она понимала, что они вряд ли были похожи на брата и сестру, когда стояли в галерее, обнявшись, и шептали друг другу всю ту ерунду.

– Насколько мне известно, вы сирота, и родственников, кроме женщины, которая вас вырастила, у вас нет, – сухо заметил Дан. – Вы предпочитаете лгать мне, чтобы усугубить ситуацию вместо того, чтобы откровенно рассказать, что здесь происходит?

Он бросил взгляд на Омарейл, а затем снова выразительно посмотрел на Даррита. После разговоров с Даном через стену, когда она была особой королевских кровей, а он – скованным молодым мужчиной, которого мать вынуждала приходить к ней на встречи, ей было непривычно видеть его таким строгим и властным.

Но Даррит умел отлично подстраиваться под людей. Чувствуя напор, хорошо зная директора, он не нападал в ответ, а лишь вкрадчиво говорил: