Совет Девяти

– Вы задаете правильные вопросы. Но несвоевременные. Сейчас наша задача обыграть не все королевство, а только госпожу Дольвейн. Она сама сделала заявление о том, что ее предсказание якобы более не актуально и вас нужно выпустить. Расчет был на то, чтобы произвести впечатление на Короля и вызвать негодование и страх у населения. Но когда Совет Девяти официально выразит согласие с ее словами и решение о вашей свободе станет законом, оспорить его будет не под силу ни госпоже Дольвейн, ни Миру Ленару, ни народу. Имея на руках бумагу о вашем полном праве покидать Лебединую башню, вы встретитесь с отцом и разработаете план действий. Думаю, и Совет Девяти, и господин Советник будут заинтересованы в том, чтобы провести ваше освобождение максимально деликатно, с учетом настроений масс.

– Но Сова попытается помешать! – воскликнула Омарейл. – Вы видели, чего требуют сторонники Ленара? Чтобы я отреклась от престола! Чтобы меня лишили права наследования трона. Я так понимаю, план Совы заключается именно в этом: убрать меня с дороги, хоть я во дворце, хоть нет, и сделать наследницей Севастьяну, а через нее допустить к власти Бериота и себя.

– Вы предлагаете предсказать действия госпожи Дольвейн? Не думаю, что нам это удастся.

– А ты предлагаешь переть вперед, как кападонский тяжеловоз?

Даррит вопросительно поднял бровь.

– Папа так всегда говорил, что я как кападонский тяжеловоз. Это такая порода лошадей, они массивные и сильные, их используют для перевозки тяжелых грузов. Они медленные, но прут и прут свой груз, несмотря ни на что.

– В самом деле? – он сделал изумленное лицо.

– Это не оскорбительное сравнение, просто метафора…

– Нет-нет, я удивлен, что ваш отец сравнивает вас именно с этой лошадью. Как по мне, вы скорее агорская горная. Агорские не очень быстры, когда речь идет о ровной местности. Но в скалистой, с препятствиями и неровной дорогой, им нет равных. Чем больше препятствий, тем они резвее.

Омарейл пару секунд смотрела на собеседника, а затем довольно строго спросила:

– Прости, ты только что сравнил принцессу с лошадью?

Даррит немного удивился холодности ее тона.

– Вы только что сказали, что Его Величество…

Она встала и посмотрела на него сверху вниз.

– Он – мой отец. И Король.

Вздохнув, Омарейл небрежным движением взяла с кровати газету и с высоко поднятой головой покинула комнату.

За ужином они едва ли перекинулись и парой слов.

В фойе из ресторана вела длинная стеклянная галерея, украшенная растениями с крупными листьями и мраморными скульптурами. Пока они шли по ней, Даррит негромко оповестил спутницу:

– Завтра узнаем, как попасть на аудиенцию к Боргейну.

– Как будем собирать информацию? – спросила она.

– До свадьбы принцессы Севастьяны две недели. У нас остались Фортосдор и Астрар. Времени практически нет. Выясним, как встретиться с Патером, и попытаемся разобраться, что к чему, сразу при личном контакте.

У Омарейл живот скрутило от страха. Времени действительно оставалось очень мало. И пугало ее не только то, что они еще не успели поговорить со всеми Патерами, но и то, что судьбоносное событие должно было случиться так скоро. Она одновременно ждала его и хотела отсрочить.

Вероятно, Даррит легко разгадал эмоции на лице девушки, потому что замедлил шаг, а потом и вовсе остановился, полностью повернувшись к Омарейл лицом.

– Все получится, я уверен, – сказал он.

Омарейл подняла подбородок и сложила руки на груди, глядя в сторону на пустую галерею.

– Я знаю. Я совершенно спокойна, – если бы голос не дрогнул на последнем слове, это прозвучало бы более эффектно.

Норт кивнул и собирался уже продолжить путь, но вместо этого шагнул еще ближе к принцессе.

– Почему вы сердитесь на меня? – спросил он.

– Я не… – начала раздраженно она.

– Не нужно быть эксплетом, чтобы понять ваши чувства.

Омарейл несколько мгновений продолжала рассматривать стеклянные стены, а затем перевела взгляд на Норта. Она посмотрела ему в глаза.

– Не нужно быть эксплетом, чтоб понять, почему я сержусь. И я не сержусь!

– Мне трудно понять вас, – с насмешкой ответил на это Даррит.

– Я не сержусь, – пояснила она и, прислушавшись к себе, продолжила: – Мне обидно. Обидно твое отношение.

Почувствовав, что горло сдавило спазмом, а в носу защипало, Омарейл глубоко вздохнула. Не хватало еще при нем расплакаться.

– Мира, – прошептал Норт, – вам не должно быть дела до моего отношения.

– Прости, что мои чувства не соответствуют твоим ожиданиям, – прошептала она.

Даррит положил руки ей на плечи, заставив ее зло посмотреть на его ладони.

– Не трогай меня, – процедила она. – Ты думаешь, что можешь управлять мной? Когда надо – держать на расстоянии вытянутой руки, чтобы не делала глупостей, когда надо – приласкать, чтобы успокоилась?

Она дернулась, но он, вместо того чтобы отпустить, мягко прижал девушку к себе. Она уткнулась лицом в его грудь и все же расплакалась. Она совершенно не думала, что он пытался манипулировать ею, но злость кипела в душе и заставляла губы произносить то, чего разум совершенно не ожидал.