Совет Девяти

В шесть, когда она представляла уже сотый вариант того, что могло случиться (в этой версии Норта зарезали и бросили в море местные бандиты), внимание Омарейл привлек худощавый смуглый мальчик. В нем уже угадывались черты подростка, которым он скоро станет, но пока еще детская угловатость и мягкость в облике побеждали. Черные глаза смотрели чуть испуганно и в то же время изучающе.

– Вы – Мирра? – спросил наконец он, подходя ближе.

Принцесса оглядела его с ног до головы: не оборванец, но определенно не из богатой семьи. Она попыталась прочитать его эмоции, но то, что чувствовал мальчик, можно было трактовать очень по-разному. Он был чуть напуган, испытывал смущение и надежду на то, что его не прогонят.

Все же она кивнула.

– Пойдемте со мной, – он облегченно улыбнулся и побежал прочь.

– Эй! Стой! – крикнула ему Омарейл, торопливо хватая свой багаж.

Было очень глупо следовать за мальчишкой, который будто и не слышал ее окликов. Это могла быть ловушка. Единственным разумным решением было вот что: остаться на набережной, подождать Даррита часов до восьми, потом найти квартиру Белории и остановиться там. На следующий день снова прийти в кафе, надеясь, что Норт объявится.

И если бы кто-то спросил Омарейл, почему же она тогда продолжала бежать за парнишкой, таща свой чемодан, который то и дело бил ее по ногам, принцесса не нашлась бы с ответом.

Районы, в которые они углублялись, становились все менее и менее привлекательными. Дорога не заняла и пятнадцати минут, но показалась Омарейл вечностью. Особенно не по себе ей стало, когда мальчишка остановился у обшарпанной деревянной двери давно не крашенного домика, плотно стоявшего рядом с другим таким же зданием. Улицы тут были узкие, все постройки стояли впритык друг к другу, без дворов и даже подворотен. Люди, что встречались им на пути, выглядели не так опрятно, свежо и нарядно, как те, что прогуливались по набережной.

– Послушай, я не пойду туда, если ты не скажешь, куда ты меня ведешь, – сообщила наконец Омарейл, когда ее провожатый открыл дверь и мотнул головой, приглашая войти внутрь.

– Там твой приятель, – сообщил он.

– Какой мой приятель? – спросила принцесса.

Разумеется, Омарейл догадывалась, что речь шла о Даррите, но ей хотелось понять, насколько безопасно было входить в дом. Она медленно приближалась к ребенку, чтобы иметь возможность встретиться с ним глазами и прочитать эмоции.

– У тебя их много, что ли? – хихикнул паренек и быстро скрылся в темном коридоре.

Отступать сейчас было смешно. Омарейл подошла ближе к двери. Огляделась. Рядом не было ни души. Узкая, не шире двух метров, улочка еще была освещена садящимся солнцем, но оставалась совершенно пустой. Продолжая мысленно ругать себя: «Дура, дура, куда же ты, идиотка?», принцесса подняла с земли небольшую палку и вошла внутрь.

За дверью почти сразу начиналась крутая белокаменная лестница. Наверху слышались голоса. Сердце Омарейл билось беспощадно быстро, но она глубоко вздохнула, и, таща за собой казавшийся теперь набитым камнями чемодан, начала подниматься. В то же время она прислушивалась к разговорам, но не могла разобрать ни слова.

Наконец принцесса оказалась на втором этаже. За чуть приоткрытой дверью разговаривали двое: женщина и ребенок. Вероятно, тот самый мальчишка провожатый.

– …как получилось.

– Ты не мог нормально все объяснить? – возмущенно спрашивала женщина.

Ответа не последовало.

– Где она сейчас? – раздался тогда ее требовательный вопрос.

И в следующее мгновение дверь распахнулась. Омарейл подскочила на месте и хотела было побежать прочь, но замерла. Перед ней стоял господин Лодья, учитель «Истории» из Астардара.

Принцесса часто читала в книгах что-нибудь вроде: «Она смотрела на него во все глаза» – или: «Она открывала и закрывала рот от удивления, как рыба, выброшенная на берег». Сейчас Омарейл отстраненно подумала, что выглядела именно так.

– Г-господин Лодья? – прохрипела она и прокашлялась.

– Госпожа Селладор! – ответил он, лишь слегка удивленно приподняв брови. – Что ж. Проходите.

Пока Омарейл ступала по неровному полу, в ее голове сменяли друг друга десятки версий происходящего. Кое-какая связь между Лодьей и Дарритом прослеживалась – они были коллегами, но все остальное оставляло слишком большой простор для фантазий и домыслов.

Впрочем, все мысли оставили ее, как только она вошла в небольшую обшарпанную комнатку и увидела на кровати Норта. Он лежал с закрытыми глазами, лицо его было бледным, а на щеке – не на той, что со шрамом, а на второй – багровела запекшаяся рана. Губа его тоже была разбита, под носом засохло темно-красное пятно, бровь опухла.

Несколько мгновений она не могла пошевелиться. Промелькнула мысль о том, что ей не так давно довелось увидеть мертвого человека, но ее это не напугало. Почему-то к трупу она отнеслась равнодушно. Но вот вид одной только крови Даррита совершенно вывел ее из равновесия.

– Норт, – прошептала она, но тот никак не отреагировал.

– Он спит, – раздался женский голос, и Омарейл перевела взгляд на невысокую брюнетку у окна. – Но ему уже лучше. К утру будет в сознании.