Совет Девяти

«Мы сталкиваемся с трудностями электрификации в некоторых районах из-за нежелания жителей менять старый уклад. Иногда просто от страха перед неизвестным. Понимая обеспокоенность, власти на местах проводят обучающие лекции о правилах безопасности и пользования электрическим током. Важно донести до жителей королевства, что новые технологии не просто двигают нас вперед, но и даруют огромную свободу. И здесь кстати будет цитата Бонеона из «Последней преграды»: «Есть такой вид несвободы – когда человек ограничивает сам себя. С ним бороться тяжелее всего». Давайте дадим себе разрешение снять рабские оковы тяжелого домашнего труда и станем получать от жизни больше удовольствия…»

Омарейл от радости сжала плечо Белории.

– Поздравляю. Это успех, – он приподнял чашку чая.

Она наконец села за стол и взялась за завтрак.

– Нужно навестить Канари. А завтра можно наконец плыть в Клоустен! – счастливо сказала она.

– Соскучились, – понимающе произнес он.

Она скривилась. Эти шутки о Даррите или ее чувствах к нему начали ей порядком надоедать.

– А вы что собираетесь делать? Поедете обратно в Нортастер?

– Увы, да. Передам вас в надежные руки вашего верного помощника и поеду в город. Мое отсутствие и так затянулось, Советники шлют все больше и больше писем…

– Когда расскажете все Соль? – поинтересовалась принцесса, добавляя свежий творог в тарелочку с персиками.

Пожалуй, она будет скучать по фруктовым салатам и кисло-сладким ягодным пюре с утра.

– Когда будет о чем рассказывать, – Белория нахмурил брови и едва заметно дернул плечом.

Омарейл несколько секунд внимательно изучала мужчину.

– Что вас сделало таким… осторожным?

– Многократные разочарования.

– У кого их не было?

– Будем считать, что я непростительно чувствителен. Мои разочарования были весьма болезненными.

Он бросил взгляд на принцессу, предостерегая от дальнейших расспросов. Но скоро им предстояло покинуть общество друг друга, а Омарейл так и не сумела разгадать этого человека.

– Например? – спросила она, поднимая брови. – Что может быть более болезненным, чем понимание, что вы всю жизнь провели взаперти лишь из-за чьего-то амбициозного решения от вас избавиться?

Белория отставил в сторону чашку чая и неожиданно зло взглянул на собеседницу.

– Ваша жизнь была полна любви и заботы близких. Вы справились с постигшим вас разочарованием довольно легко благодаря тому, что у вас есть внутреннее ощущение опоры. Ничто не ломает человека так, как пришедшее в детские годы осознание, что ему не на кого рассчитывать.

– Вы росли без родителей?

– Разве вас не учили деликатности в беседах? – он сложил руки на груди.

– Да, учили, – охотно кивнула принцесса. – На этих занятиях меня очень хвалили за то, что я легко могла привести пример нетактичного вопроса.

Уголок его рта поднялся вверх. Из глаз исчезла отчужденность.

– Я рос с родителями, но лучше бы был сиротой. Я постоянно ощущал их отвращение к самим себе, и они казались мне настолько ничтожными, что я ушел из дома, как только научился зарабатывать себе на жизнь.

– Сколько вам было?

– Девять.

Омарейл покачала головой. Она чуть помолчала, а затем, когда Белория уже вновь взялся за чашку, спросила:

– Кто-нибудь когда-нибудь заботился о вас?

Он с громким стуком поставил недопитый напиток на стол и резко встал.

– Довольно разговоров. Мне нужно идти работать.

Он пошел по дорожке к дому, а Омарейл растерянно уставилась ему вслед. Раньше она не задумывалась, откуда черпала ощущение, что все будет хорошо, а Белория помог ей понять: опора была в семье. Человек, который знает, что такое забота, увереннее стоит на земле, так ей показалось. Даже Даррит, каким бы замкнутым и сдержанным он ни был, относился к людям человечно, потому что у него была Фрая, которая о нем беспокоилась. По этой же причине Дарриту было легко помогать Омарейл и поддерживать ее: он знал, что это такое. А ей было легко принимать это, не задавая слишком много вопросов, – она привыкла, что ее опекают.

В понедельник у Канари снова был приемный день. Воспользовавшись щедрым предложением хозяина дома, Омарейл взяла повозку с кучером и отправилась в город. Там, чтобы не привлекать внимания и не выдавать себя, она сошла чуть заранее и добралась до управы пешком.

Канари явно ждал посетительницу. На его столе лежала газета.

– Не знаю, как вы это провернули… – произнес он вместо приветствия.

– Не знаете? – холодно спросила она.

Омарейл потратила несколько дней, чтобы понять, какие чувства нужно было внушить человеку, чтобы он поверил в то, что считал явной ложью. Теперь прислуга в доме Белории считала, что дерево в углу сада могло на них напасть, поэтому все стали обходить его стороной.

После зрительного контакта с Омарейл Канари устало откинулся на спинку кресла. Он опустил веки и прошептал: «Это просто немыслимо».

– Что именно кажется вам немыслимым, господин Канари? Что Его Величество пытается вернуть мир в Ордор? Или что не может приехать к вам с личным визитом? Вы же понимаете: это будет выглядеть подозрительно.

Канари выпрямился и посмотрел на девушку.