Сотрудник ЧК

- Вы, случаем, не шурином ему приходитесь, Владимир… запамятовал отчество?

- Апполинарьевич.

- Значит, вы? - Алексей заговорил приглушенной скороговоркой: - Поклон велено передать вам и сестре Ванде. Сказать, чтоб не убивались, что живой… Надежду имеет повидать лично…

- Ага…

- Пусть, говорит, не беспокоятся, вскорости, мол, еще дам весточку.

- Та-ак…

- Вот.

- Понятно…

Алексей ожидал расспросов. Их не было.

Толстяк молчал и смотрел на Алексея в упор, впустую щелкая ножницами по ветке.

- Если чего надо, я в штабе работаю… писарем, - сказал Алексей. - Спросить Михалева.

Он оторвался от забора и пошел, не оглядываясь, но чувствуя, что тот смотрит ему вслед…

Алексей вернулся в штаб мрачный и сел переписывать какие-то приказы. Приходилось все передумывать заново. Неудача сломала такой простой и ясный план. Почему? В разговоре с толстяком он вел себя правильно и ушел тоже вовремя: назойливость сразу выдала бы его. Может, шурин просто испугался, а после одумается и все-таки придет узнать о судьбе своего незадачливого родственника? Навряд ли. Видно, стреляный воробей, почуял неладное. Эх, надо было не с ним разговаривать, а подкараулить Ванду, сестрицу: с женщинами все-таки легче… Конечно, дурная башка задним умом только и сильна!

Так Алексей казнил себя до тех пор, пока от этого бесплодного занятия его не оторвал голос дежурного по штабу:

- Михалев, к выходу! Принимай гостей: дамочка до тебя пришла!

Писаря, радуясь случаю оторваться от работы и позубоскалить, загалдели:

- Силен парень! Не успел приехать, а уже и дамочку завел!

- Чего не завести! Уходит, когда хочет. За какие заслуги?

«Ну, погоди же! - думал Алексей, идя к выходу. - Сказано, дома ждать, лишний раз глаза людям не мозолить». - Он решил, что пришла Маруся.

Но у входа вместо Маруси стояла высокая худая женщина с припухшим, точно от недавних слез, лицом. Едва увидев ее выпуклые водянистые глаза и белые, будто кислотой травленные, волосы, Алексей догадался, что это - Ванда Соловых! У него радостно забилось сердце…

Теребя бахрому платка, женщина с испугом смотрела на вооруженных людей, сновавших возле штаба.

Алексей прошёл мимо нее, слегка задев локтем, негромко бросил:

- Пойдемте…

Женщина вздрогнула, сжала бахрому в кулаке и двинулась за ним.

Алексей свернул в один переулок, в другой, отыскивая место поукромней. Найдя пустынный тупичок, он остановился и подождал женщину. Она подошла, глядя на него со страхом, недоверием и надеждой.

Алексей вдруг почувствовал всю сложность своей задачи.

Соловых был врангелевским шпионом и справедливо должен был понести наказание. Такова логика великой борьбы, которую они вели, и даже тень жалости к нему не тревожила Алексея. Но сейчас перед Алексеем стояла женщина, для которой плюгавый алешкинский телеграфист был родным человеком - братом. Страх за его судьбу пригнал ее сюда, несмотря на опасность. Муж, должно быть, не пускал… Плакала: вон как опухло лицо. И все-таки пришла… Алексей вспомнил свою Екатерину. Та, наверно, тоже прибежала бы, забыв все на свете, чтобы получить о нем весточку. И Глущенко не смог бы помешать… Где она теперь?…

- Вы сестра Владислава? - спросил он.

Она молча кивнула.

- Я с ним сидел в Чека три дня…

- Он жив?

- Живой… Велел кланяться. Говорил, чтобы не убивались о нем.

Эти слова произвели как раз обратное действие. Женщина начала глубоко дышать, веки ее покраснели.

- Вы не плачьте, - вполголоса сказал Алексей, - может, еще обойдется.

- За что… его… схватили?

- Точно не скажу. Там ведь не разговоришься. Только, кажется, влип ни за что ни про что. Владислав-то не унывает. Имеет надежду вылезти и вам велел передать. И еще говорил, что какой-то человек должен вам сообщить о нем…

Это был пробный ход, но женщина поддалась на него.

- Да, да, - сказала она, - действительно, заходил какой-то мужчина. Только мы не знали, верить ему или нет. Муж у меня такой подозрительный… Он и про вас плохо подумал, вы уж извините, такое время…

Алексей великодушно махнул рукой:

- Пустяк. Нынче к каждому нужно с проверкой… А когда он заходил, при белых?

- Нет, позже.

«Крученый, - подумал Алексей. - Кому же еще».

- А вы, простите, как туда попали? - робко спросила женщина.

Алексей в нескольких словах поведал ей про «мясной бунт» в госпитале и как его для устрашения взяли в ЧК, и как в камере подружился с Соловых… Он сказал, что кормят в ЧК вполне прилично и жить можно. Главное, вывернуться насчет обвинения. Там ведь тоже не звери, чего зря болтать, без толку не расстреливают…

- Когда меня отпускали, мне Владислав говорит: «Передай поклон Ванде - ведь вас Вандой зовут? - и мужу ее Владимиру, и ей, - Алексей понизил голос.

- Кому «ей»? - живо спросила Ванда.

- Ну, ей… Сами, верно, знаете…

- Дине? - у нее моментально высохли глаза. - Федосовой? Этой змее?!

- Тихо! - напомнил Алексей.

Но женщина, забыв про осторожность, громко заговорила, что эта девица - несчастье их семьи, что она погубила Владислава, вскружив ему голову своими сумасшедшими фантазиями! Он был готов для нее на что угодно, а она, вертихвостка, даже ни разу не зашла с тех пор как он исчез.