Сороковник. Книга 4

Как долго я провела в прострации — не знаю. Если бы не настойчивый зов суженого — наверное, просидела бы до ночи. Знаний, свалившихся, как снег на голову, не то чтобы много, они неожиданны, я ведь уже успела свыкнуться с мыслью, что приключения закончены, пора откровений прошла, можно спокойно жить дальше, врастая в новый мир… А теперь вдруг оказывается, что точка для некоторых поставлена только сейчас, а для кого-то — всё только начинается.

«Ива, не молчи, я чувствую, что ты не спишь! С тобой всё в порядке?»

«Что? Ах, да, прости…»

Прикасаюсь к гладкой ручке стилета — холодной на ощупь, несмотря на дневной зной, с едва заметными выемками для пальцев, как это и было в предыдущем варианте… И тут только понимаю: оружие подогнано как раз под женскую руку. Но годится и для подростка. «Моей матушке…» — звучит в ушах знакомый голос. «…Неужели вы до сих пор не догадались?»

«У твоего отца был… есть брат, Мага?»

Пауза.

«С чего тебе в голову… Откуда ты знаешь? Ива, во что ты опять влипла? Оставайся на месте, я сейчас буду! Где ты?»

«Да в беседке, где и собиралась… Нет, всё в порядке, я только хотела сказать…»

— … что он скоро вернётся, — растерянно договариваю вслух Маге, выпрыгнувшему из портала с таким выражением лица, словно ему очень хочется рявкнуть, как когда-то: «На пол! И не подниматься!» Крутанувшись вокруг своей оси, обозрев окрестность, принюхавшись, прислушавшись и поняв, что реальной опасности нет, он, наконец, бросает на меня сердитый взгляд.

— Ну и что всё это…

Коротко выдохнув, осторожно берёт в руки стилет.

— Откуда у тебя… Это что — бабушка Софи дала? Она думает, что тебе кто-то угрожает?

Нет, паранойя — это наследственно.

— Может, ты всё-таки меня послушаешь? — говорю терпеливо. — Эту вещь я не получила, наоборот: её надо в е р н у т ь бабушке. И очень аккуратно, потому что в её возрасте таким сообщением, которое мы ей принесём, и угробить можно. У неё здоровое сердце?

— Покрепче нашего с тобой, — медленно отвечает мой суженый, светлея лицом. — Неужели дядя Георг вернулся?

А он особо и не пропадал, хочется мне сказать. Во всяком случае, для нас с девочками. Сколько мы его знаем? Лет пять? Он вёл тихую спокойную жизнь местного блаженного, юродивого, позволял хлопотать над собой сердобольным старушкам-монашкам, встречался время от времени с… внучками! Благословлял… вливал силу, как я теперь понимаю…

И поделился ею со мной, оставив метку на лбу, ослепившую демиурга.

И от него же Мага получил узелок с заветной землицей — «той, что всего дороже, дороже злата…» Как знать, выпустила бы меня Морана без этого пропуска на Землю…

Дядя Жора, разговорчивый бомж, предсказавший мне особую миссию.

Жорка, вручивший нож, что окольными путями попал таки к победителю Демиурга.

Егорушка, Светлый, хранитель моих детей в почти немагическом мире

Георг дель Торрес да Гама, всё это время, оказывается, бывший неподалёку, страхующий, подталкивающий в нужную сторону… Сорок девять лет жизни отдавший Макоши… Узнаю ли я когда-нибудь, ради чего? Или кого?

— Он был… женихом моей матери, — с трудом говорит Мага.

Я теряю дар речи.

— Да, Ива. Что? Думаю, ты имеешь право это знать. Давай посидим… — Суженый привлекает меня к себе. — Успеем отнести бабушке эту штуковину, погоди немного, мне надо как-то собраться. Потому что, и в самом деле, известие нешуточное. Я должен тебе кое-что объяснить. Видишь ли…

Он запинается. Потом, набрав в грудь воздуху, словно ныряльщик перед прыжком, быстро говорит:

— У Мирабель Кэррол от рождения был неслыханный для женщины магический потенциал. Потому её и обручили с дядей Георгом, наследником и будущим Главой. Брак сугубо по расчёту, для того, чтобы детям передалось от родителей всё лучшее в магическом плане. А в неё по уши влюбился отец и… украл практически из-под венца. С согласия матери, которая не хотела быть просто «племенной кобылой», по её выражению, и жаждала любви, но из двух братьев полюбила не того, кого надо бы, а младшего… Хотя Георг по ней просто с ума сходил.

Глажу суженого по руке.

— Что же дальше?

— Дальше? Дядя Георг просто исчез. Пропал. Несколько раз от него приходили весточки, по крайней мере — знали, что он жив и здоров, но и только. Я и сам услышал о нём лет в пятнадцать, от бабушки. Естественно, что особой любви к матери она после этого не питает, но ты же видишь — отцу до сих пор не нужна иная женщина. К тому же, нас она любит, ты сама знаешь…

— Как всё сложно, — вздыхаю, прислонившись к его надёжному и такому родному плечу. — Постой, а ты что-то сперва говорил…

«… о её способности к магии. Куда она подевалась?» — хочу спросить, и не успеваю.