Сорок пять

Быстро пройдя через галерею, Луаньяк подошел к помещению, которое мы отныне будем называть казармой Сорока пяти. Он открыл дверь и начальственным тоном вызвал:

— Господин де Карменж! Господин де Биран!

— Господин де Биран вышел, — доложил дежурный.

— Как, без разрешения?

— Он изучает один из городских кварталов по поручению, которое дал ему нынче утром герцог д’Эпернон.

— Отлично! Тогда позовите господина де Сент-Малина.

Оба имени громко прозвучали под сводами зала, и двое названных тотчас же явились.

— Господа, — сказал Луаньяк, — пойдемте к господину д’Эпернону.

И он проводил их к герцогу, который отпустил Луаньяка и повел их к королю.

Король жестом велел герцогу удалиться и остался наедине с молодыми людьми.

В первый раз им пришлось предстать перед королем. Вид у Генриха был весьма внушительный.

Волнение сказывалось у них по-разному.

У Сент-Малина глаза блестели, усы топорщились, мышцы ног напряглись.

Карменж был бледен; так же готовый на все, но меньше хорохорясь, он не решался смотреть прямо на короля.

— Вы из числа моих Сорока пяти, господа? — спросил король.

— Я удостоен этой чести, ваше величество, — ответил Сент-Малин.

— А вы, сударь?

— Я полагал, что мой товарищ говорил за нас обоих, сир, вот почему не сразу ответил. Но что касается службы у вашего величества, то я всецело в вашем распоряжении, как любой другой.

— Хорошо. Вы сядете на коней и поедете по дороге в Тур. Вы се знаете?

— Спросим, — сказал Сент-Малин.

— Найдем, — сказал Карменж.

— Чтобы поскорее выбраться на нее, поезжайте сперва через Шарантон.

— Слушаемся, ваше величество.

— Будете скакать до тех пор, пока не нагоните одинокого путника.

— Ваше величество, вы соблаговолите указать нам его приметы? — спросил Сент-Малин.

— У него очень длинные руки и ноги, а на боку или сзади — длинная шпага.

— Можем мы узнать его имя? — спросил Эрнотон де Карменж. По примеру товарища он, несмотря на правила этикета, решился задать вопрос королю.

— Его зовут Тень, — сказал Генрих.

— Мы будем спрашивать имена у всех путешественников, что попадутся нам по дороге.

— И обыщем все гостиницы.

— Когда вы встретите и узнаете нужного мне человека, вы передадите ему это письмо.

Оба молодых человека одновременно протянули руки.

Король несколько мгновений колебался.

— Как вас зовут? — спросил он одного.

— Эрнотон де Карменж, — ответил тот.

— А вас?

— Рене де Сент-Малин.

— Господин де Карменж, вы будете хранить письмо, а господин де Сент-Малин передаст его кому следует.

Эрнотон принял от короля драгоценный пакет и уже намеревался спрятать его себя под курткой. В тот момент, когда письмо уже исчезало, Сент-Малин задержал руку Карменжа и почтительно поцеловал королевскую печать. Затем он отдал письмо Карменжу.

Эта лесть вызвала у Генриха III улыбку:

— Ну, ну, господа, я вижу, что вы верные слуги.

— Это все, ваше величество?

— Все, господа. Только еще одно, последнее, указание.

Молодые люди поклонились, приготовились слушать.

— Письмо это, господа, — сказал Генрих, — важнее человеческой жизни. За сохранность его вы отвечаете головой. Передайте его Тени так, чтобы никто об этом не знал. А главное — путешествуйте так, словно едете по своим личным делам. Можете идти.

Молодые люди вышли из королевского кабинета. Эрнотон был вне себя от радости, Сент-Малина раздирала зависть. У первого сверкали глаза, жадный взгляд второго буквально прожигал куртку товарища.

Господин д’Эпернон ждал их, намереваясь расспросить.

— Господин герцог, — ответил Эрнотон, — король запретил нам говорить.

Они незамедлительно отправились в конюшню, где королевский курьер выдал им двух дорожных лошадей, сильных и хорошо снаряженных.

Господин д’Эпернон, без сомнения, проследил бы за ними, чтобы побольше разузнать, если бы в тот самый миг, когда Карменж и Сент-Малин уходили, он не был предупрежден, что с ним желает во что бы то ни стало и сию же минуту говорить какой-то человек.

— Что за человек? — раздраженно спросил герцог.

— Чиновник судебной палаты Иль-де-Франс.

— Да что я, тысяча чертей, — вскричал он, — эшевен, прево или стражник?

— Нет, ваша светлость, но вы друг короля, — послышался слева от него чей-то робкий голос. — Умоляю вас, выслушайте меня как его друг.

Герцог обернулся.

Перед ним, сняв шляпу и низко опустив голову, стоял какой-то жалкий проситель, на лице которого сменялись все цвета радуги.

— Кто вы такой? — грубо спросил герцог.

— Никола Пулен, к вашим услугам, ваша светлость.

— Вы хотите со мной говорить?

— Прошу об этой милости.

— У меня нет времени.

— Даже чтобы выслушать секретное сообщение?

— Я их выслушиваю ежедневно не менее ста. Ваше будет сто первое. Это всего на одно больше.

— Даже если речь идет о жизни его величества? — прошептал на ухо д’Эпернону Никола Пулен.

— Ого! Я вас слушаю, зайдите ко мне в кабинет.

Никола Пулен вытер лоб, с которого струился пот, и последовал за герцогом.

XXVIII РАЗОБЛАЧЕНИЕ

Проходя через свою приемную, д’Эпернон обратился к одному из дежуривших там дворян.

— Как ваше имя, сударь? — спросил он, увидев незнакомое ему лицо.

— Пертинакс де Монкрабо, ваша светлость, — ответил дворянин.