Сорок изыскателей. За берёзовыми книгами

А между тем в сенях шла стукотня, свистала пила-ножовка, шуршал рубанок… Через полчаса улыбающийся лесник принёс только что изготовленный им ящик из фанеры с круглой дыркой на дне. Этот ящик внутри был выложен паклей и обит простыней. Медицинское изобретение лесника напоминало большой скворечник, или, точнее, «воронечник». Впрочем, я не знаю, мастерят ли мальчишки подобные домики для ворон.

Лёнечку осторожно переложили с носилок на перину, расстеленную прямо на полу посреди светёлки, а его ногу засунули в дырку «воронечника».

— Ну, молодец, поправляйся, — сказал лесник, надевая брезентовый плащ: он уходил в очередной обход лесных кварталов.

Галя, Танечка и Лариса Примерная уселись вокруг больного. Они отирали пот с его лба, подавали ему пить, время от времени меняли куски льда, положенные вдоль стенок «воронечника».

Удалось уговорить Лёнечку выпить стакан молока. Он лежал неподвижно и по-прежнему безучастно глядел куда-то в пространство. Все три девочки будут попеременно дежурить возле него, остальным — в светёлку не заходить.

Через час я вторично измерил Лёнечке температуру — оказалось 37,9. Зловещая краснота уже переползла через колено. Ужасно положение врача, когда у него нет никаких медикаментов! Ни у нас, ни у жены лесника не было даже одеколона, чтобы сделать подобие спиртового компресса.

Я поймал Николая Викторовича в сенцах.

— Давайте попытаемся тащить его в больницу.

— Но это невозможно. Видите, какой дождь…

— Тогда нужно немедленно отправляться в Курбу за пенициллином. Если сегодня же ночью не начать впрыскивать пенициллин, мы не сумеем остановить сепсис, то есть заражение крови, и мальчику грозит ампутация.

Николай Викторович вздрогнул.

— То есть ему придётся отрезать ногу? — глухо спросил он.

— Да! — резко ответил я, злясь на своё бессилие, на Николая Викторовича и больше всего на дождь.

— Ну хорошо, я пойду в Курбу и принесу пенициллин, — коротко ответил Николай Викторович.

— Я тоже с вами пойду в Курбу за лекарством. — Миша рассматривал стоявший в углу токарный станок и слышал весь наш разговор.

— Это единственный выход! — воскликнул я.

Отвагой блеснули чёрные глаза мальчугана.

— Мы с вами вдвоём туда-сюда — марш-бросок.

Николай Викторович внимательно оглядел Мишу.

— Ты понимаешь всю серьёзность положения с Лёнечкой? Ни слова никому о том, что слышал наш разговор. Понял?

— Э-э-э, понимаю. — Миша, нахмурившись, уставился в пол.

— Знаете что, когда у Лёнечки такое тяжёлое состояние, вам, как начальнику похода, лучше остаться здесь, в качестве резерва, — посоветовал я.

— Давайте я с Васькой пойду, — сказал Миша.

— С Васей? — удивился я.

Впрочем, я вспомнил: Вася за грубость с девочками набрал целых четыре выговора, над ним нависла угроза отправки в Москву. Он должен был обязательно, как у нас выражались, «совершить подвиг». Миша хотел его выручить.

Я подошёл к Николаю Викторовичу.

— Пусть мальчики пойдут вдвоём.

Он молча кивнул головой.

Жена лесника, узнав о нашем решении, всполошилась:

— До Курбы пятнадцать километров! Я — да ещё в хорошую погоду! — взад-назад за день еле дохожу, а таким мальцам…

— Мы не мальцы! — вспыхнул Миша. — Вы доходите, значит, и мы дойдём! — Он замолчал и, собравшись с духом, добавил: — Э-э-э, а кабы вам слабо было добраться, мы, мальчишки, всё равно добрались бы. Мы, тётенька, изыскатели и пионеры!

— Рано, рано хвастаешься, — заметил Николай Викторович.

Миша и Вася сразу выпрямились и точно повзрослели.

Не дождавшись обеда, они закусили холодными мясными консервами, разулись, засучили шаровары, взяли в руки палки. Миша надел розовую накидку Ларисы Примерной, Вася — брезентовый плащ жены лесника, который ему доходил до пят. Я им дал красноречивое письмо на имя главного врача больницы с подробным описанием Лёнечкиного ожога.

Мы вышли на крыльцо. Оба героя отправились в путь. Девочки с таким беспокойным восхищением глядели им вслед, точно провожали их на Венеру.

— Чтобы не меньше полутора миллионов единиц пенициллина! — крикнул я.

Дождь с новыми усилиями упорно и настойчиво забарабанил по крыше.

Мне не спалось. Я вновь встал. Лариса Примерная дежурила у изголовья Лёнечки. Она сняла очки, и её умные и проницательные глаза взглянули на меня так живо, в них светилось такое желание помочь больному!

Лёнечка дремал и всё время ворочался. Конечно, с «воронечником» на ноге, несмотря на подстилку из пакли, ему было очень неудобно. Я смерил ему температуру — ого! — подскочила до 38,7. Краснота на ноге поднялась на десять сантиметров выше колена. «Воронечник» снаружи был обложен льдом, но холод, видимо мало помогал. Нужен пенициллин! Чёрт возьми, как нужен пенициллин! Если до утра мальчики не принесут пенициллина…

А дождь всё шёл и шёл не переставая.

Мальчики вернулись в два часа ночи. Я им открыл дверь. Как они не сбились с дороги в полной темноте!

— Потом расскажем, — хрипло бросил Миша, отдавая мне пакет.