Сопротивленец

Лосев вставил ему кляп в рот, поправил на себе форму и без замаха врезал тому в глаз. Раздался "хлюп" от удара и глаз эсесовца вылетел из глазницы, повиснув на мышцах и капиллярах. Немец взвыл так, что было слышно через кляп. А Лосев ударил его еще раз, вывернув набок челюсть и порвав щеку. Немец упал, но Лосев усевшись на немца сверху, врезал ему в лицо разломав носовой хрящ, так что тот вошел внутрь черепа. Немец умер.

Все стояли замершие, никто не ожидал от спокойного и улыбчивого Лосева такого хладнокровного и жесткого взрыва. Воронов так и застыл с фонарем, светящим немцу в то место, которое раньше было лицом.

Остальные немцы сидели тихо, в глазах у них стоял ужас, мысленно они уже на себя примерили такое же действие.

За эти месяцы войны мы видели много убитых: наших солдат, немецких, мирных жителей с настолько изуродованными телами от попадания пуль от крупнокалиберного пулемета или попавших под взрывы бомб, что нормальному человеку просто страшно смотреть на это, хочется отвернуться и забыть поскорее. Но я никак, как и многие из товарищей, не мог привыкнуть спокойно смотреть на то, как здоровый человек, пусть и враг, на твоих глазах превращается в сломанную куклу.

Лосев поднялся и сделал шаг в сторону других пленных.

— Тихо, Тимоша, тихо, успокойся, — встал у него на пути я, — их надо допросить. Тимофей взглянул на меня, и мне стало неуютно, столько холодной ярости и ненависти было во взгляде этого парня. Лосев шел на меня и, как будто, не видел меня, но, натолкнувшись, остановился, встряхнул головой и проговорил, смотря на фрицев: "Вот так с вами всеми будет, ненавижу!"

Немцы не упирались, рассказав, что они роттенфюреры или ефрейторы по-армейскому батальона СС под командованием оберштурмбанфюрера Вима Брандта, входят в состав моторизованной дивизии "Райх", которая воюет под Можайском, а их полк придан в Волоколамскую группировку армий "Центр" для борьбы с диверсантами и усиления сил флангового прорыва на Истру и Москву. Шли они на разведку, чтобы прощупать слабые места в обороне советской армии в районе деревни Чесмены. Реактивные минометы "Nebelwerfer-41" входят в состав артбатальона полка, батарея которых переброшена в село Покровское, что в десяти километрах от этого места, зато по прямой до Чесмен около пяти. Перевозятся они на тягачах "Мул", все позиции замаскированы, находятся в лесу на один километр южнее Покровского. В самом Покровском базируется их разведрота. На нашем пути стоят немецкие посты в таких-то местах на дороге и вокруг самого Покровского, пароль на сегодня такой-то, немецкие "секреты" они не видели, и их никто не окликал, когда они уходили на задание. Ну, на то и "секрет", чтобы сидеть тихо, а что увидели непонятное, то сразу по телефону с проложенным кабелем сообщить, куда следует. Но то, что они есть, это обязательный факт.

— Серьезные ребята, укомплектованы лучшими арийцами. Хотя, эту дивизию "Райх" сильно потреплют наши в готовящемся Московском контрнаступлении 1941 года, и она с декабря 1941 года до начала марта 1942 будет обороняться в районах Истры, Рузы и Ржева. Однако, сейчас она имеет почти полную укомплектованность техникой и кадрами. Но, несмотря на это, минометы надо взрывать. У них же еще и ракеты с химическим зарядом есть, совсем не подарок, когда кругом в воздухе хлор витает. От него и в окопе не спрячешься, пожжет легкие так, что еще и помучаешься перед смертью, исходя кашлем с кровью, — размышлял я про себя, — поэтому надо продолжать выполнение задачи.

— Старший сержант Птицын, берешь с собой любого, кроме Лосева, а то не доведете пленных, и двигаешь в расположение первого батальона 1075-го стрелкового полка, где сдашь с надлежащим оформлением этих пленных. Возвращаться будете — не спешите нас догнать, всякое может быть, и мы можем уйти с маршрута. Поэтому будете выполнять задание самостоятельно, контрольная точка встречи вот у реки в этом месте, здесь она уж слишком характерный изгиб имеет, узнаем.

Птицын ушел, уводя с собой пленных. Оружие и маскхалаты со всех немцев мы сняли, один комплект забрали мы, два забрал Птицын.

Порядок движения не изменился, мы снова разошлись на две группы, только мы пошли прямо и вправо в глубину леса, расходясь со второй группой, а группа Ледкова, наоборот, ушла влево, на бывший маршрут моей группы. Мы шли около часа, отмахав еще километра три. Планируя задание, мы считали, что углубившись в тыл немецких войск, будет проще выполнять наше задание, чем бродить непосредственно по переднему краю, рискуя нарваться на бдительных часовых. Тем более, в отличие от многих окрестных мест, где лес скорее напоминал рощи, перемежаемые полями, этот лесной массив уходил сплошной полосой километров на пятьдесят в сторону Волоколамска. Слева сзади раздалась автоматная очередь, потом еще, потом зазвучали выстрелы из "СВТ". Стрельба напоминала бой небольших групп. Выстрелы уходили в сторону советских позиций, то есть Ледков отступал, уводя за собой немцев.

— Идем дальше, — скомандовал я.