Соперницы

Когда я сжимаю серебряный ободок пальцами, кажется, что мама со мной. Со мной, а не под голубыми незабудками, увенчанными серой мраморной плитой. Мама…

— Мы возвращаемся! Быстро! — командую я.

Володя пожимает плечами и лихо заносит машину в обратном направлении.

«Возвращаться — плохая примета, — стучит в голове мамин голос. — Провалишься!» «А выступать без кольца — еще хуже», — качаю головой я.

Плохая примета. Уходи и не оглядывайся, не то обратишься в соляной столб. Ерунда! Это «для всех» приметы, а я — не все. У меня свое.

Тормозим у подъезда, мой старый дом, фасад в гипсовых завитушках — отчего это, интересно, в то страшное время строили этакие дворцы под эпоху Возрождения? Выскакиваю из машины, ветер бросает в лицо горсть снежинок, они щекочут губы. Быстро иду к дому, взбегаю по скользкой гранитной лестнице, дергаю на себя тяжелую дверь из полированного дерева. Парадный подъезд, облицованный мрамором, похожий на одну из первых станций метро. Устало мигающие белые плафоны под потолком. Баба Маша странно косится на меня из своей консьержской будки.

— Вы чего это вернулись? Ай забыли что?

— Забыла…

- Не след вертаться-то! Дурной знак!

— Чепуха!

Бью ладонью по кнопке лифта. Лечу вверх, на свой седьмой этаж. Открываю ключом входную дверь. Дома тепло. Пахнет кофе и табаком чуть-чуть. Темно и тихо. Только слышно, как в ванной шумит душ. Не раздеваясь, не зажигая света, иду в спальню. Мне только взять кольцо — и обратно.

Толкаю дверь. Яркий свет бьет в лицо. Я смотрю и… обращаюсь в соляной столб…

Светлана в распахнутой, запорошенной снегом шубе застыла в дверях. На широкой супружеской постели, среди смятых, влажных от пота шелковых простыней кремового цвета возлежала Тата. Ее светлые прямые волосы были рассыпаны по подушке, на округлые обнаженные плечи накинут Светланин черный халат. Голые розовые ляжки бесстыдно развалены на стеганом одеяле.

Увидев подругу, она сначала рванулась, судорожным движением дернула на себя покрывало. Затем, опомнившись, расплылась в глумливой улыбке.

— Ты в своем уме? — резко бросила Светлана. — Что ты делаешь в моей постели?

Она не смогла сдержать гримасу отвращения. Эти желтоватые пятки на ее — ее! — простыне. Тщательно выбранное постельное белье, в которое так приятно бывает нырять после трудного дня, касаются чужого тела. А халат? Пакость какая!

— Тебя замещаю, — нахально ответствовала Тата. — Ты ж вечно где-то пропадаешь. А свято место пусто не бывает.

Во рту пересохло, неприятно заныл висок. Света машинально потерла его кончиками пальцев. Она еще не понимала, не хотела понимать увиденного. Просто пыталась побороть тошноту.

— Кто там в душе? — Светлана кивнула головой в сторону темного коридора. — Ты что, мужика сюда привела? В мой дом?

Тата откинулась на подушки и захохотала. Смех перекатывался по ее горлу, клокотал и булькал в груди. И Светлане отчего-то стало вдруг страшно.

— Да ты совсем дура, как я погляжу! — промурлыкала Тата. — Зачем мне кого-то приводить? Здесь вроде и так мужик есть.

Глаза Светланы расширились, зрачки задрожали, длинные пальцы вцепились в пушистые меховые отвороты.

— Где Женя? Где мой муж? — свистящим шепотом выговорила она.

— В душе, — отозвалась Тата. — Наш муж всегда из постели прямо в душ. Ну да ты знаешь…

— Выметайся из моей постели! Живо! — задыхаясь, произнесла Света. — Ты… Ты…

— Да пожалуйста, — пожала плечами Тата. — Только что это изменит?