Соперник Византии

Никифор иронично улыбнулся, покачал головой и бросил деньги обратно в подсумок. Он был не только суеверен, но и сребролюбив. У входа в шатер, где его ждали полководцы, которые непосредственно руководили осадой Антиохии, евнуху Петру, магистру Вурце и Цимисхию неожиданно заявил, чтобы они не совершали никаких активных действий против города, никаких штурмов до его распоряжения. А сам сейчас же приказал снять большую часть армии, оставив город как бы законсервированным, направился в Палестину. Здесь ему снова сопутствовало воинское счастье: он взял Киликию, занял Одессу, где обнаружил и отобрал у жителей нерукотворный образ Спасителя на черепице, потом разрушил город Мемпезе и город Арки за горою Ливан, откуда привез волосы Иоанна Предтечи, часть которых была в запекшей крови.

Никифор был религиозен, трудно сказать, насколько искренне, но близким своим он твердил, что хочет в конце своего правления стать иноком. Дядя его был игуменом Каминского монастыря, который познакомил его с монахом Афанасием, ученым и довольно интересным собеседником, хорошо знающим истоки богословия. Никифор послал его на Афон с тем, чтобы тот построил монастырь и церковь во славу Божию, где Никифор собирался провести остаток своей жизни. Получив от императора шесть фунтов золота, Афанасий принялся за строительство.

Беседуя с отцами церкви, Никифор часто высказывал свое отношение к священнослужителям, к их корысти и жадности: «Он говорил - Христос сказал, что царство его достигается только с большими усилиями, многими страданиями и скорбями. Но когда смотрю на тех, которые дают обет монашеской жизни и переменой одежды как бы знаменуют свое отречение от жизни мирской, и вижу, как они обращают свои обеты в ложь и как противоречат своим поведением постригу, то не знаю, не следует это скорее назвать театральным представлением, придуманным для оскорбления имени Христа. Не апостольская это заповедь, не отеческое предание - приобретение многоплефровых [91]  громадных имений». Особенно на монашество, на руководство в лице настоятелей повлияла его новелла [92] , написанная и рекомендованная священнослужителям. «Искупитель, заботясь о нашем спасении и указывая путь к нему, прямо наставляет нас, что многостяжание служит существенным к тому препятствием... И вот, наблюдая теперь совершающуюся в монастырях и других священных домах явную болезнь (так я называю жадность), которая в них обнаруживается, я не могу придумать, каким врачеванием может быть исправлено зло и каким наказанием я должен заклеймить безмерное любостяжение. Кто из святых отцов учил этому? И каким внушениям они следуют, до-шедши до такого излишества и такого безумия? Каждый день они пытаются приобретать тысячи плефров, строят роскошные здания, разводят превышающие всякое число табуны лошадей, стада волов, верблюдов и другого скота, обращая на это всю заботу своей души, так что монашество уже ничем не отличается от мирской жизни со всеми ее суетными заботами...

Такое оглашение правды о заботах монахов не могло привлечь симпатии священнослужителей, а вызвало ненависть к императору. В это же время Никифор Фока пишет книгу, рассказывая о боевой жизни, умении побеждать, о воспитании и подготовке воинов к войне на примере походов, сражений, побед на восточной границе империи.

Год за годом страну преследовали несчастья, поначалу чисто атмосферные. В 967 году было большое землетрясение, которое разрушило многие дома, в том числе и в столице. Потом последовала засуха, когда в мае месяце подули знойные ветры, от которых погибал скот и растения, увял на корню хлеб. А потом наводнение буквально залило все улицы, и они превратились в реки, погубив много людей и скота. Неурожай хлеба привел к обнищанию крестьян, росту цен на все продукты, а цена хлеба повысилась в восемь раз. Знаменит анекдот, который был в ходу по всей Византии:

«Седовласый старик подошел к императору и попросил назначить его стратиотом. Так назывались крестьяне, владеющие землей на условиях несения воинской службы. Никифор Фока удивленно взглянул на него:

- Ты же старик, - сказал он, - как ты можешь требовать, чтобы тебя причислили к моим стратиотам?

Крестьянин почесал в голове и ответил:

- А сейчас я стал значительно сильнее, чем когда был юношей.

- Как это? - изумился император, глядя на старика.

- А потому что раньше купленный на нимисхий хлеб я не мог унести в руках и грузил на двух ослов. А в твое царствование хлеб за два нимисхия я, не ощущая тяжести, могу носить на плечах».