Ах, как холодно в мире. Такой жестяной снегопад.Всякой твари по паре, и всякое платье – до пят.Вспоминать в неуемной метели, второго числа(и четвертого тоже) о скрипе ночного весла.Все пройдет? Предпотопный кораблестроительный пыл,паутина в сусеках, мохнатая пыль по углам?Пролетит шестикрылый, что вестью благой искупилвоплотившийся грех, будто хлоркою вымыл чулан?В рассуждении голубя, что из каптёрки своей лубяной,различает глубокое небо и ахнувший снег – Арарат,не чинись – в том числе и тебя, мореплаватель Ной,успокоят в дубовой оправе, как гравий в шестнадцать карат.Допивай же, волнуясь, на дачной веранде стареющий чай,и в молитвах пустых неподкупному мастеру льсти.Для гаданий негодная ветхая книга зовется «Прощай»,а ее протяженье, ее одолженье – «Прости».«Я не помню, о чем ты просила. Был – предел, а остался…»
Я не помню, о чем ты просила. Был – предел, а остался —лимит,только лесть, перегонная сила, перезревшее время томит —отступай же, моя Ниобея, продирайся сквозь сдавленный лесстрел, где перегорают, слабея, голоса остроклювых небес —да и мне – подурачиться, что ли, перед тем как согнусь и умрув чистом поле, в возлюбленном поле, на сухом оренбургскомветру —перерубленный в поле не воин – только дождь, и ни звукаокрестлишь грозой, словно линзой, удвоен крепостнойостывающих мест«Если ртуть – суетливый аргентум, то как же кроту…»
Если ртуть – суетливый аргентум, то как же кротуобъяснить, для чего закат над его норойпроплывает, как влажный невод? Такая сухость во ртучто ни первой звезды уже не выпросить, ни второй,не решить, отделяя минувшее точкою с запятой —то ли сына-судью родить, то ли эринию-дочь,чтоб им тоже топтать пресмыкающееся пятой,а ему – оловянный крест по траве волочь.Да и я – уховертка под божьим камнем, а не кощей,для кого сохранить булавку в утином яйце – пустяк.Повторится, кто спорит, всё, кроме вызубренных вещей,вроде ржавых норвежек да мертвой воды в горстях,вроде снежного мякиша, вроде судьбы – не плачь,все проходит. Нужда научит: всякому за угломобещают булыжник мерзлый, а может быть, и калач,по делам его злополучным, читай – поделом.«Где под твердью мучительно-синей…»