Сон разума

Квартир на лестничной клетке находилось всего две, зато весьма просторных, двери их располагались друг против друга в небольших углублениях по бокам, а площадка между была настолько свободной, что жильцы могли бы превратить её в холл-прихожую для обоих апартаментов, огородив от посторонних глаз, если бы не шахта лифта посередине, да лестница, упиравшаяся в неё ступеньками, которая справа вела вниз, а слева – вверх, превращая искомую в совершенную проходную.

Сосед выходил выгуливать своего пса – довольно злобное, но безобидное существо, от взгляда на которое приятностей не добавлялось, тоже старого, крайне смахивавшего на хозяина, даже щёки у них обвисали похоже.

– Пару недель назад ваша подруга ключ у меня брала, – сказал он почти что пустой лестнице, запирая дверь и повернув голову за плечо. – В тот же день вернула.

– Да, я так и понял.

Сосед закончил своё занятие, встал на площадке, упёршись правой рукой в стену шахты лифта, выкрашенную в белую краску как и все стены до самого пола, устланного жёлто-серой плиткой, и завёл ногу за ногу.

– Свой потеряла, что ли? – Фёдору показалось, что тот уже знает, что это не так. Он встал в дверном проёме, прислонившись плечом к стене, в принципе готовый поговорить, но только не долго.

– Нет, мы расстались, она вещи свои забирала, точнее, оставшиеся, в общем последние. Впрочем, неважно.

– Ну что ж, – Пал Палыч весь так и придвинулся, оставаясь совершенно на прежнем месте, – добро пожаловать в клуб холостяков, – потом с некоторой патетикой, – поверьте мне, клуб незавидный, особенно в старости. Бывает, что просто-запросто и поговорить не с кем, я уж об остальном умалчиваю. – Затем он на мгновение задумался, его явно разобрало, но сосед сдержался; Фёдору вдруг и сразу запахло от него старостью. – Ладно, не буду много болтать – вот ведь с возрастом привычка пакостная появилась – да вы-то и сами, думаю, всё понимаете, – ему, видимо, очень нравилось поучать между делом. – Одно скажу, если есть ещё у вас… ну, вы понимаете, обязательно кого-нибудь себе найдите, не побрезгуйте моим советом, я ведь от всей души (это было несколько сомнительно), обязательно найдите.

– Спасибо, конечно, но это явно лишнее.

– Вот и побрезговали…

– Нет, ни коим образом, просто и я не вчера родился вообще-то, да и сам лучше знаю, чего мне надо. Вы уж не обижайтесь. Однако с мнением вашим полностью согласен.

– Это да… это да… вам лучше знать. Послушайте, а как вам спалось сегодняшней ночью?

– Не понял. А что такое? – Фёдору в перманентном перевозбуждённом состоянии время от времени мерещились какие-то вызовы, будто все вокруг ему хотят залезть в душу. Он недоумевающе смотрел на соседа. – Я впервые за несколько дней, наконец, выспался.

– Так значит вы ничего не слышали, – и Пал Палыч рассказал странную и очень неприятную историю, рассказал с запинками, постоянно подбирая слова и повторяясь, причём в таких мельчайших подробностях, которые знать ему было маловероятно, так что появилось подозрение, что он сам многое присочиняет, однако в правдивости сплетни в целом сомнений будто бы не возникало. – А под конец, где-то часа в четыре утра, – завершал тот свой монолог, – когда её санитары в машину потащили – все соседи, что на улицу повыскакивали, так рядом и стояли, смотрели – она ноги под себя поджала, на их руках повисла, как ребёнок на родителях, и запела задорную детскую песенку, кажется, из мультфильма, да таким чистым звонким голоском, просто за душу взяло. Жаль девку, молоденькая такая, хорошенькая, мне ведь её и до того видеть доводилось, на улице, случайно, здесь неподалёку: худенькая, фигурка прекрасная хоть и невысокая, очень женственная, несмотря на возраст, я в своём положении довольно чуток к этому делу, а глазёнки чёрные-чёрные, глубокие, не без страсти, видно, успела пострадать по-настоящему, а не от блажи какой.

– Ну, а его что?

– Да ясно что, милиция утром забрала.

– А как узнали?

– Так она именно его и просила вернуть, по имени-отчеству просила, как бы официально.

– Бред какой-то… нехорошая история, – Фёдора стал тяготить этот разговор, и он искал возможности поскорее улизнуть.

– В том-то и дело – нехорошая. Многое мне пришлось в жизни перевидать, а она всё не перестаёт меня удивлять. Знавал я подобные историйки, даже свидетелем иных бывал, но чтобы так незаслуженно сломать человечка – это впервые, – он глубоко вздохнул и немного помолчал. – И, главное, смысл? где же смысл? – Тут лифт, всё ещё стоявший на их этаже, вдруг с шумом и скрипом двинулся вниз, оба невольно вздрогнули. – Ладно, заболтался я опять, вы, судя по всему, с работы только, да и нам пора, пойдём мы. До свидания.

– До свидания, – и Фёдор с невежливым шумом закрыл за собой дверь.

– Пойдём по лестнице, всего-то четыре этажика, а то тут пока дождёшься… – это Пал Палыч обращался уже к своему псу, который от таких откровений хозяина подобострастно завилял обрубком хвоста.