Сон разума

В последние несколько дней начинаю приобретать одну примечательную черту: как только в голову взбредут тяжёлые воспоминания, ощущения, я незамедлительно стараюсь их отбросить, как бы парализовать, перехожу мыслями на нечто иное и принимаюсь усердно делать вид, что их и в помине не было. Что это? опять ложь, новая ложь самому себе, только теперь по другим основаниям? Нет, они всё равно остаются при мне, никуда не исчезают, всё равно являются моей правдой, но какой-то «неправильной правдой», неглубокой, поверхностной, от которой можно и нужно постепенно избавляться, у меня не возникает даже чувства лжи, неуместности, дискомфорта в жизни, которые ранее бессознательно и слепо гнали куда-то от себя всей своей неумолимостью и животной глубиной. Одним словом, там – темно, глубоко, необходимо, здесь – ясно, но поверхностно и ненужно. Однако и эту ясность я не в состоянии переварить, отсюда и вполне логичный вывод: раз нет, то нечего и на рожон лезть. Как, например, я подписал ту карточку! Как наивно и откровенно и… как всё-таки глупо и непосредственно, не отдавая себе отчёта в том, что именно хочу сказать. Конечно, событие незначительное, может, ещё незначительней, чем мне представляется, но почему же тогда я мучительно сгораю от стыда из-за такого пустяка и не в состоянии уяснить причин своих ощущений? И так, и сяк пытаюсь объяснить этот порыв и к своему ужасу понимаю, что в нём, вероятно, и не было никакой подоплёки, даже наивной, а просто прекраснофразие и… и в итоге получилась ложь, т.е. правда, основанная на ложных чувствах. После столь длинного пути факт её присутствия в моих действиях становиться просто тягостным. Само по себе ничего никуда не уйдёт, не раствориться и на свои места не встанет. Наверно, лишь по прошествии некоторого времени я смогу здраво на всё взглянуть без щемящего ощущения стыда и досады. Но этого мало, необходимо ещё и понять, каким образом это чувство, которое я безуспешно пытаюсь казнить, чью пагубность нивелировать, может, с одной стороны, быть таким хорошим, прекрасным, почти замечательным и уж точно живым, по крайней мере, лично для меня и в определённый период жизни, а с другой – столь пустым и суетным, до невыносимости глупым, а, главное, трагически безысходным.

Ну, а в итоге обнаруживается занятная перемена: то мне казалось, что я и себя, и всю свою жизнь в целом, стремясь здраво взглянуть на неё со стороны, воспринимаю смутно и чуждо, не участвую в ней, она меня не касается и никоим образом не является воплощением моей натуры, однако затем вдруг как-то так вышло, что я стал единым целым, стал тем, что есть, без какого-либо желания выходить за свои пределы, остальное отошло на второй план, померкло и превратилось не более, чем в условность, на которую при желании можно не обращать внимания. А теперь? Теперь вновь начала ощущаться та же настоятельная необходимость смотреть на себя со стороны, хотя бы для объективности, и ещё для того, чтобы понять источник своих устремлений, вернуться к началу и решить вопрос, каким образом жить далее, ведь всё предыдущее оказалось иллюзией. Эх, как горько говорить себе прописную истину о том, что нет раз навсегда установленных истин, тем более когда речь заходит о человеческой личности. Следовать ли мне житейским правилам, принимать ли на веру то, чего я до сих пор не сподобился понять, быть посредственностью и серединой (чуть выше, чуть ниже – всё равно) или… или уж и не знаю что? На самом деле, причудливо так рассуждать, рефлексировать о том, что должно решаться само собой, да ещё испытывать вполне понятное желание жить (именно не патетическую жажду, а желание). Но если действительно имеет место последнее, то тогда уж либо радость, либо мужество (вот новую житейскую мудрость вымучил). Сейчас, видимо, время для мужества.