Сон разума

А, впрочем, как многие городские обитатели, я искренне презираю разговоры об изнеженности и излишке комфорта: во-первых, за ними стоит подлейшая зависть, во-вторых, что бы там не говорилось (даже мной и сейчас), но жить без них, как ни странно, полегче, потому что приходиться больше делать и, соответственно, меньше размышлять. Вот и не возникает от тупого безделья желания поразвлечься, которое столь же пусто, как и само безделье, а то и пагубно; стало быть, время поценнее становится, и если его не тратят на труд, то занимаются чем-то более значимым, чем просиживание штанов у телевизора или компьютера или походов в какие-нибудь такие места, после посещения которых начинаешь стыдиться столь бездарно растраченного времени. Конечно, я идеализирую, неоправданно идеализирую, необходимо самому иметь надлежащее восприятие действительности, чтобы выбирать из неё стоящее внимания, однако направление, кажется, верное. В связи с этим вспомнился один поход в театр где-то год назад, тоже в начале лета. Спектакль был сильно разрекламирован, из какого-то московского театра приезжали на гастроли, и меня туда потащили под тем предлогом, что «ну, каждый культурный человек в нашем городе просто обязан это увидеть». Длилось действо час 20 или немногим более, там некая мадам за кого-то очень хотела выйти замуж, но в итоге не вышла, а вышла другая, получше (в принципе остальное, сводящееся лишь к этому, можно со спокойным сердцем пропустить), причём актёры то натужно декламировали, то ни с того ни с сего на манер коллективного американского идиотизма под названием мюзикл начинали петь под фонограмму и звучащую из-за кулис глухую музыку. После окончания этого чуда я выбежал из зала с чувством невыносимого стыда и за актёров, и за режиссёра, и вообще за всех тех, кто участвовал в организации представления. Помню, как знакомые, с которыми мы туда ходили, люди, не отличающиеся особым умом и эстетическим вкусом, сколько не пытались найти в спектакле хоть что-то достойное внимания и кивать согласно головами, с умным видом сыпля деревянными эпитетами для создания видимости здравого смысла, но в конце концов замолчали и они, а у меня вдруг возникло желание пойти и вернуть деньги за билеты, только скандала побоялся. Сейчас бы не побоялся. А, главное, как тогда все разоделись! – костюмы и вечерние платья понадели, и для чего? – для этого, что ли? узнать желали, кто за кого замуж хочет выйти? Эка невидаль! Поход в ресторан сразу после балагана более или менее всех утешил… Так что, если само собой не получается, необходимо хотя бы искусственно набивать цену своему времени, а мне – вдвойне, мне ещё надо из оцепенения выбираться, рассеяться, а там, глядишь, и жизнь своё возьмёт.

Теперь немного о другом, но том же самом. Сказали мне, тут с одного обрыва вид неплохой открывается. Лирика, конечно, свои развлечения навязывают, но всё-таки то, что называется творениями природы, является не эфемерными человеческими фантазиями и бездарными постановками, в них есть основательность, хоть и самая простая (что не всегда плохо), но и самая действенная, до нутра касающаяся, так что обязательно надо будет сходить посмотреть, впечатление составить. Общее же оно у меня пока складывается весьма двойственное, его можно назвать спокойной раздражительностью, но это более по инерции, чем взаправду, и спокойная, видимо, только потому, что многое кончилось и впереди ничего особенного не предвидится. Всё непонятным образом попадает в тон настроению, точнее, я сам замечаю только то, что попадает ему в тон. По дороге сюда, прямо за посёлком, в котором я вышел из электрички, умудрился разглядеть старое заброшенное кладбище, ни чем не бросающееся в глаза, за забором из густого кустарника, поросшее высокими деревьями, так что издалека его запросто можно было принять за небольшую рощицу. Ничего особенного, даже описывать для памяти не стоит, всё тривиально, а лет через 20-30 – уже абсолютно ничего, останется только растительность, ухаживать за могилами, судя по их виду, совсем некому. Однако мне сразу взбрело в голову, что хорошо было бы найти на нём «последний приют», ведь деревца вокруг, птицы щебечут, живность всякая, а не как обычно – нагромождения из порой абсурдных монументов, на которые иногда дивишься: то ли действительно по глупости, но от чистого сердца, то ли по уму, но в насмешку. Разумеется, сие не более, чем злая шутка над собой из разряда тех, которые придумываются, чтобы раны разбередить или побравировать или и то и другое, однако случись что, быть похороненным в таком месте для меня было бы крайне нехарактерным.