Солонго. Тайна пропавшей экспедиции

«Как всё совпало, — думал Тюрин. — Любопытно. Их шаман может быть доволен. Они больше века готовились к Великому исходу. А тут их разоблачили. Узнали об их укрытии. И скоро узнают об их самой главной тайне… И я буду первый. Первый. Увижу и потом расскажу. Феноменально… Какая архаика! Конечно, теперь Стражи думают, что лишились силы. Они уже не смогут никого защитить. Теперь и стоять тут нет смысла. Конечно… Как всё совпало. Что бы они только делали без нас?»

Тюрин опять захихикал. Крепче сдавил рот и уже в голос, сбиваясь на стоны, смеялся в ладонь. Не мог остановиться. Упал на колени. Смеялся до слёз. Пальцами впивался себе в лицо. В кровь расцарапал щёки. Боль отрезвила. Он поднялся на ноги.

«Нужно идти. Они вернутся. Последнее приношение могло закончиться. Если я всё правильно понял… Невероятно, я это увижу первый. Сами урухи не решались… Великие потомки Чёрных медведей».

Тюрин плакал. Тело лишь изредка подрагивало мелкой дрожью, но слёзы текли безостановочно.

Сделал первый шаг. Затем зашагал быстрее.

Изредка включал фонарь, чтобы высветить путь. Видел, что и здесь, в тоннеле, стены разрисованы. И все рисунки были посвящены Великому исходу.

Профессор понимал, что если хоть отчасти прав в своём предположении, то идёт к главному открытию жизни. К открытию, которое обессмертит его имя. Можно будет забыть годы унижения, все насмешки, которые он выслушал после провальных экспедиций в поисках Белогорья. Забыть и простить, чтобы сбросить этот груз. Все эти люди были недостойны того, что держать на них зло. «Только бы хватило сил…»

Тоннель, по которому бежали Переваловы, сужался, разбивался ответвлениями. Сергей Николаевич строго следовал маршруту, указанному Тюриным.

Проскочили просторный зал с очередным ледником. Марине Викторовне показалось, что во льду лежат человеческие тела, но она поторопилась отвести взгляд, не желая проверять свою догадку.

Свет, опускавшийся из щелей, то слабел, то усиливался. Переваловы несколько раз пробегали через участки полного мрака, ориентировались на видневшиеся вдали просветы. Сергей Николаевич на ходу шептал Тюрину, чтобы тот включил фонарь. Не замечал его отсутствия и ворчал, что профессор не слушается. Не было времени останавливаться и разбираться. Нужно было скорее найти выход.

Очередной поворот вывел в освещённый тоннель, который оказался узким скальным перешейком, ведущим над пропастью. Артём задержался на его краю. С восторгом увидел, что глубоко внизу, на самом дне пропасти течёт извитая река, а по её берегам горят костры. Там были люди. Их было много. Десятки пёстро разодетых урухов. Они ходили по каменным улочкам, поднимались по ступеням к открытым пещерам — наверняка там были их жилища. Дети прыгали в воду со скалы, островом торчащей в реке, и торопились к деревянному причалу.

Подземное селение делилось на несколько уровней. Выдолбленные в камне улочки продолжались навесными мостовыми. Виднелись и дощатые домики, подвешенные на верёвках — будто угодившие в паутину гигантского паука.

У дальнего конца реки освещение было особенно сильным. Казалось, там что-то сияет насыщенным голубым светом из-под воды.

Пропасть расходилась далёкими углублениями. Сеть дорожек, костров, должно быть, на сотни метров уходила в недра горы.

Артём не мог отвести взгляда от этого зрелища. Заметил, что от перешейка, на котором он стоял, начиналась старая, местами осыпавшаяся и очень узкая лестница с высокими покатыми ступенями. Она вела вниз, к селению урухов.

— Идём! — позвала мама. Она уже вышла с перешейка в новый тоннель.

Не было времени всматриваться в заполненную людьми пропасть. Нужно было двигаться дальше.

— Да где же он? — уже в тоннеле Сергей Николаевич наконец заметил исчезновение Тюрина. Поджидал его. Профессор всё не появлялся.

— Отстал, — сквозь одышку прошептала Марина Викторовна.

— Как же… Застрял там на мосту. Рассматривает своих урухов. Дурья башка…

Сергей Николаевич с отчаянием смотрел назад. В полумраке не угадывалось никакого движения.

— Что же делать? — прошептала Марина Викторовна.

Малейшее промедление грозило гибелью всей семье. Сергей Николаевич понимал это. Знал, что воины Урух-Далх быстро нагонят их, схватят, быть может, убьют, но, скорее всего, потащат к своей Горе и принесут там в жертву своим бессмысленным богам. Не было времени думать. Сергей Николаевич не успел даже удивиться тому, с какой лёгкостью принял решение. Схватил Артёма. До боли сжал ему руку:

— Ждите здесь. Если что, выведи мать. Ты знаешь, куда идти.

— А ты?

Не ответив, Сергей Николаевич помчался назад. Надеялся спасти Тюрина.

— Старый осёл. Если и на мосту тебя нет, значит, помирай тут один.

Сергей Николаевич бежал и чувствовал, как ветерок холодит ему глаза. Понял, что плачет. Знал, что может наткнуться на преследователей. Эта мысль пугала. Ноги стали предательски слабыми. Сергей Николаевич ругал себя, проклинал. Ударил ладонями по лицу. «Нельзя думать».

Тюрина нигде не было.

Впереди показался чей-то силуэт. И это явно был не профессор.