Соломка и Зверь

Соломка почему-то не смогла признаться, что просто забыла спросить соседку. Но действительно – все равно подруги не будет, вряд ли вечер в обществе Каспи променяют на общение с незнакомым молодым человеком.

Интересно, какой же он, сын Крытского?

- Я хотела с тобой поговорить.

Соломка даже не сразу услышала, погруженная в свои размышления. Неужели кто-то ещё жил в таком же вакууме, как они с мамой?

- О чем?

Троя уставилась на свои сцепленные руки. Значит, всё плохо. Пришлось помогать по мере сил своих и возможностей.

- Ты хочешь переехать к Каспи?

- Нет!

- Почему? Он не просил?

- Я не о том хотела поговорить!

- Ладно. А о чём?

- Не знаю, как сказать… Я думала, лучше сказать в конце дня, когда работа закончится. Но сейчас, когда вечером у тебя встреча…

- Троя, говори.

Подруга подняла глаза и невольно пригладила рукой волосы, забранные под косынку. Вернее, попыталась, но мало что вышло.

- Троя, говори.

- Помнишь, вчера мы с Каспи были на арене?

- А, точно! – воскликнула Соломка. – А я и забыла. Нет, ну ты представляешь? Совсем из головы вылетело, начисто!

Нынешнее светлое настроение заставило её рассмеяться. Надо же, вечером случилось столько всего, от чего следовало немедленно избавиться, что она даже про арену не вспомнила!

- И как там? Правду Каспи говорил? Драки?

- Да.

- А чего ты такая кислая? Не понравилось?

- Не знаю, как сказать.

- Троя, - устало сказала Соломка. – Не тяни. Ты же знаешь – лучше сразу выкладывать, чем мучить. Что случилось на арене?

- Гнат бился на арене за женщину. И победил.

Меланья быстро отвернулась и оказалась прямо перед окном. С неба ссыпался снег, такой же красивый, как и утром. Правда, уже не голубой, а сверкающе-белый.

- Он увёл её к себе. Оказывается, Лера, которую вы спасли, уехала пару дней назад, и похоже, даже не уехала, а сбежала. Не знаю, в чем дело, но говорят, вопили в его доме пред её отъездом просто ужасно. Что-то грохотало и билось. Ваша спасённая была в ярости и рыдала без остановки.

Даже смотреть на снег было холодно. Но всё равно хотелось выйти туда, запрокинуть голову, закрыть глаза и ощущать, как снежинки кружатся и опускаются на лицо.

- Спасибо, что сказала.

- Я не могла решить, нужно или нет.

- Нужно. Всегда говори мне правду, всегда. Хорошо?

- Да. Но мне всё равно очень жаль, что пришлось рассказать. Ванилия говорила, что Гнат… что вы с ним тоже… Ну, как мы.

Троя запуталась в подборе слов и замолчала. Потом вздохнула.

- Ещё одна… Не знаю, как сказать. Она очень на тебя похожа. Маленькая, кареглазая, я думаю, наверное…

- Не нужно. – Снег так и сыпал. – Больше ничего не говори. Лучше скажи, можно мне взять несколько пирожных для гостя? На ужин?

- Конечно, Меланья! Бери, сколько хочешь.

Пирожные – они всегда пирожные, даже когда аппетит, в общем-то, отсутствует.

Приезда Антона Соломка ждала с нетерпением. Судя по голосу и поведению, он был весельчак, и тогда возникал вопрос – как он таким вырос, учитывая отца и детство, похожее на затюканное детство Соломки.

Кстати, у мамы она была одна и то приходилось перебиваться с хлеба на воду. А представить, что Соломка не единственный ребёнок, как у Крытских… С одной стороны, маме, конечно, пришлось бы куда тяжелее, а вот Соломка была бы счастлива. Всё-таки вдвоём куда проще бороться против целого мира, чем одной. А втроём – проще в разы.

В общем, когда раздался шум подъезжающей машины, Соломка сразу же выглянула в окно. Оказалось, машиной Антон гордо именовал нечто, похожее на дохлого мятого кашалота. Это нечто урчало, фыркало и пускало газы как настоящее животное, но тарахтело так, что мысли всё-таки склонялись к железному происхождению.

Чудом припарковавшись у дороги так, чтобы не заехать на газон, которого хоть зимой и не видно, но там он был, машина горестно вздохнула и замерла.

Дверца открылась – и на снег ступила нога в большущем ботинке и светлых джинсах.

Соломка помчалась открывать дверь.

Антон улыбался уже по дороге к крыльцу. Ростом он оказался намного выше Соломки и вообще был этаким великаном с круглым лицом и в дубленке, придававшей ему неуклюжий вид медведя, вылезшего из берлоги. Пышные волосы до ушей и толстые губы. И лицо настолько добродушное, что нельзя не улыбнуться в ответ.

- Ну и погодка, - прогудел он вместо приветствия.

- А ты маленькая, - сказал, переступив порог.

- Ух ты, хорошо что я не ужинал, - сказал, оказавшись в гостиной, где стояло подготовленное блюдо с пирожными и бутербродами. Со скуки Соломка расстаралась сделать их красивыми, хотя в бутербродах, по сути, главное состав.

В общем, чаепитие сразу и началось.

Они болтали и болтали, и болтали и болтали, и давно стемнело, чайник пришлось включать ещё два раза и уже казалось, Соломка знает Антона всю свою недолгую жизнь. Каждая история из детства мгновенно находила понимание в его глазах и имела дубликат в его прошлом. Оказалось, быть с кем-то на одной волне удивительно приятно.

- Нужно ехать, - вздохнул он, когда вечер плавно перетек в ночь. Но прозвучало неожиданно – так быстро пролетело время. – Телефон дашь?

- Конечно!