Солнце восемь минут назад

– Деточка, ты там приуныла? – осведомился Мусахов. – Я тебе испортил настроение? Не слушай меня, старого чайного гриба, я вечно всех подозреваю в худшем. Зато как приятно потом убедиться, что был неправ! Этот твой Максим Юрьевич явно отличный парень. Вон, сводного брата вытащил с того света, а зачем, спрашивается? Может Жора вообще его конкурент в плане наследства? Юра точно собирался обеспечить этого младенца, правда, о завещании ничего не известно.

– Неизвестно, – эхом откликнулась художница. – И узнать, вы говорите, нельзя?

– Только после признания Юры умершим. Сейчас он, как ни жутко звучит, вполне себе жив. Говорю же, это целая процедура, сложная и неприятная. Полиция, суды, время… Много времени. И Максим, судя по всему, в этом процессе не заинтересован.

– А может подать в розыск другой человек? – Александра осторожно коснулась края одной из венок, лежавших на столе. Даже сейчас, без подмалевки и состаренного лакового слоя, венка очень походила на настоящую картину. – Например, вы?

– Господь с тобой, деточка! – В голосе торговца картинами звучал неподдельный испуг. – Да зачем же прошлое ворошить, да еще такое страшное? Ведь там убийство! А вдруг меня за жабры возьмут на старости лет?

– Вот и Максим не желает с этим связываться, – заметила Александра. – А казалось бы, кому, как не ему? Но есть человек, которому в момент исчезновения вашего друга был всего год от роду. Который в любом случае непричастен.

– Этот паренек, – утвердительно произнес Мусахов. – А что же, на правах сына… Кстати, он официально сын Юры? Ты не в курсе, деточка?

– Максим говорит, что нет. А Жора обмолвился, что отец его признал, хотя на его матери не женился.

– Если этот парень у тебя под боком, пусть скажет, что у него там записано в документах, – подвел итоги Мусахов. – Обнимаю тебя, дорогая. Но голосок у тебя что-то расстроенный. Заканчивай уж поскорее эту ерунду и возвращайся в Москву. Как продвигается работа, забыл спросить?

– Согласно технологии, Иван Константинович, – вздохнула Александра. – Скоро пойдут в ход лак и фен, аллилуйя!

Торговец картинами сочувственно зацокал языком:

– Ну, что поделать, в нашей профессии приходится испытать все. А Максиму мой телефончик непременно передай, не терпится познакомиться.

Александра собралась было попрощаться, когда услышала, что за спиной открылась входная дверь. Машинально закончив вызов, она обернулась. На пороге стояла Нина.

– Нашли машину, – без предисловий заявила девушка.

– Где? – зачем-то спросила Александра. Волновало ее совсем другое.

– Я не совсем поняла. – Нина подошла к ней, едва не наступив на венку, лежавшую на полу. Художница не сделала ей замечания. – Где-то на съезде, не доезжая Ярославки. Там вроде строится какая-то развязка, в полях. Там и нашли. Из дорожной полиции сами позвонили папе, машина ведь на него.

– А…

– Мамы там не было, – предупредила ее вопрос Нина. – Машина уехала в кювет, застряла в куче гравия. Но все в исправности. А вот внутри никого не оказалось. Папа поехал в полицию. Он пять минут назад мне позвонил, сказал, что будет сообщать новости.

Александра, не отвечая, подошла к камину, положила несколько поленьев на груду золы, пошарила на выступе над очагом в поисках спичек… Отдернула руку – ей показалось, что она коснулась чьих-то влажных холодных пальцев. Ругая себя, взяла коробок. Но спички слегка отсырели и гасли, не успев загореться. Художница сидела перед камином в неудобной позе из-за перевязанного колена, делая вид, что поглощена разведением огня, а Нина после паузы продолжила:

– Не могу представить, что случилось. Зачем мама свернула на эту недостроенную развязку? Почему бросила машину и ушла? Ну, предположим, ошиблась дорогой в темноте, не смогла выехать из кювета задним ходом, но почему не позвонила?! Поссорилась с отцом, пусть, но есть же мы! Почему не отвечала на наши звонки? Что за ребячество?!

Александра снова чиркнула спичкой, та сломалась.

– Ваня с Игнатом обзвонили и обшарили все места, где могла оказаться мама. – Нина подошла к окну. – Ничего, нигде ничего. Смотрите, уже опять темно. Где она?

Девушка обернулась. Художница, не выдержав, взглянула ей в лицо.

– Не может ведь человек пропасть просто так? – спросила Нина, и в этот миг в ее голосе прозвучало нечто детское. – Этого просто не может быть!

Александра, промолчав, вытащила из коробка несколько спичек сразу и чиркнула ими одновременно. На этот раз ей удалось поджечь уложенные пирамидкой березовые дрова. Береста начала корчиться и чернеть, вспыхнули первые язычки пламени.

– Поддерживай огонь, будь добра, – обратилась Александра к Нине, поднимаясь. – Или полотна отсыреют и расслоятся. Я ненадолго отлучусь, мне нужен Жора.

– Вы можете думать о работе? – Нина смотрела на нее так, словно видела впервые. – В такой момент?

– А что мне остается делать? – художница сама поразилась тому, как бесстрастно звучит ее голос. – Я скоро вернусь. Следи за огнем.

* * *