Солнце восемь минут назад

Жору она обнаружила в столовой. Парень сидел на диване, глядя на огонь в большом камине, и даже не повернул головы при ее приближении. Его глаза были полузакрыты, казалось, он дремлет. Александра присела рядом и нащупала в кармане куртки бисерное кольцо.

– Скажите, – начала она, – и сразу простите за вопрос. Ваши мать и отец не были официально женаты?

– Ой, вам-то что за печаль? – простонал тот, открывая глаза. – Вам документы показать – паспорт и свидетельство о рождении? Отец не был женат на матери официально, но меня признал. Какая вам разница?

– Я это просто к тому, что вашего отца никто не искал, и вы, на правах сына, могли бы подать в розыск.

Жора уставился на нее так, словно услышал нечто кощунственное.

– В розыск? – уточнил он. – В полицию? Пойти и сказать, что четверть века назад пропал мой отец, ушел и не вернулся? А я тогда еще ходить не умел, да и некогда мне было? Так, что ли?

Александра вздохнула:

– Примерно так, видимо. Раз уж больше никто этого не сделал тогда, может, это сделаете вы сейчас?

– А вы не задавали себе вопроса, почему никто не сделал этого тогда? – саркастически осведомился Жора. – Почему Максим не собирался его искать?

– А вы знаете почему? – вопросом ответила художница.

– Знаю, – коротко ответил парень и закрыл глаза.

Александра не сдавалась.

– Я вас ни о чем не спрашиваю, но… Вам, возможно, известно, что ваш отец собирался вас обеспечить? Пока его не признают умершим, нельзя открыть завещание. Если оно есть, разумеется.

– Оно есть, – не открывая глаз, ответил Жора. – Мама мне показывала копию. Отец меня обеспечил. Он все завещал мне. А там немало.

Александра отшатнулась:

– Вам?! Так вы – владелец большого состояния, чистите снег, возите дрова, моете посуду?! Вместо сторожа и прислуги тут?!

– Для Максима я сделаю и больше. – Жора приоткрыл глаза. – А его в завещании, кстати, нет.

Александра начинала понимать.

– А Максим видел эту копию? – осторожно осведомилась она.

– Конечно, копия у него. Как и мой паспорт. – Жора повернулся и внезапно улыбнулся, показав свои скверные зубы. – Как и мое завещание.

– Ваше?!

– Да, я завещал Максиму все, что будет мне принадлежать на момент смерти. Мы, кстати, только что созванивались, я очень просил приехать, и он приедет. И это прекрасно! – Голубые рыбьи глаза блеснули. – Если бы вы знали, какой он добрый! Сегодня я буду видеть сны…

– Он что, продолжает давать вам метадон?!

– Иногда, – уклончиво ответил Жора. – Но потом перестает, для моего же блага.

– Я видела это благо. – Александра была вне себя. – Он же сознательно убивает вас этими ломками, неужели вы не понимаете?! Он ведь запер вас здесь и вашей смерти ждет!

Чтобы наследство получить!

Жора засмеялся и отмахнулся:

– Все не так! Тут как в сказке про смерть Кощея – заяц, утка, селезень… Не помню уж, в каком порядке они там были, но в конце – яйцо и игла. В моей сказке то же самое. Чтобы открыть завещание, надо, чтобы отец умер. Чтобы отец умер, надо признать его безвестно отсутствующим через суд. Чтобы признать его таковым, нужно обратиться в полицию с заявлением, что он исчез и мы год не имеем о нем известий. В нашем случае – не год, а четверть века. Ну, а когда завещание откроют и я вступлю в права наследства, я его получу. А как получу, так вскоре и умру, потому что у меня тоже есть завещание.

Жора вновь заулыбался, его явно забавлял потрясенный вид Александры.

– А если я умру до того, как вступлю в права наследства, то, думаете, Максиму достанется что-нибудь? Ни черта. Все достанется моей жене. Официальной жене, мы в ЗАГСе были. Максим ужасно ругался. Не знаю, где сейчас Наташа, давно не виделись, но на деньги она прилетит сразу. А ему все равно не достанется ничего. Разве в самом крайнем случае – когда умрут все.

Он встал, подкинул несколько поленьев в очаг.

– Думаете, я не знаю, что меня нельзя любить? – спросил он, не оборачиваясь. – Мною можно только пользоваться. Я сам себя ненавижу. Как пел Кобейн: «Я ненавижу себя и хочу умереть».

Александра тоже поднялась с дивана:

– То есть вы сознательно позволяете брату убивать себя?

– Да я ведь и так скоро умру, – просто ответил Жора. – Пойду-ка прилягу.

И заковылял к лестнице своей усталой, стариковской походкой. Александра рухнула на диван.

* * *

Максим приехал через час. За окнами вспыхнул белый прожектор, освещая въездную площадку. Александра даже не поднялась с дивана, где просидела все это время, выставив вперед, к огню, больную ногу. Когда открылась входная дверь, она не обернулась.

– Ну, что тут у вас происходит? – раздался за спиной голос Богуславского. – Время ужина, а где все?

– А все разъехались, и никто не вернулся, – спокойно ответила она.

Послышалось шуршание кожаной куртки – Богуславский сел рядом на диван. Александра не смотрела на него, но чувствовала его взгляд.

– Сюда никто не возвращается, – сказал он. – А местные вообще избегают поблизости ходить. Но отель я построил не для местных. Александра…