Солнце восемь минут назад

Александра вынула из кармана куртки телефон. Связи все еще не было. Сообщение с геолокацией висело в прежнем статусе. Она повесила куртку досушиваться на каминную решетку. Такого острого, абсолютного одиночества художница не ощущала еще никогда. Человек, стоявший сейчас на веранде большого шале, словно заразил ее им. «Только бы не пошел снег, – присев в кресло перед камином, она сжала пальцы в замок, будто молилась. – Только бы не пошел снег, не замело дорогу. Тогда утром сыновья Аристарха уедут в Москву. И я велю им связаться с Мусаховым. Всё мои идиотские принципы виноваты. Никому не называть имени заказчика… Да Мусахов бы все понял, он бы меня отговорил с ним связываться! Говорить заказчику всю правду… Ну, сказала бы Максиму, что подозрения у меня вызвал красочный слой, и хватило бы с него. Нет, надо было поделиться открытием с печатями. Так была потрясена, что не думала о последствиях. А вот теперь придется думать».

Не усидев в кресле, она встала и подошла к окну. Свет на веранде погас. Погас и большой прожектор. Территория отеля погрузилась во тьму. Слабо светилось только одно окно в большом шале, в столовой. Но был ли это отсвет огня в камине или просто обман зрения, Александра понять не могла.

* * *

Она задремала, а потом, неожиданно для себя, крепко уснула, сидя в кресле. Художница чувствовала себя измотанной, и вовсе не потому, что целый день чистила снег. Ее терзал страх, бесформенный и оттого еще более тягостный. Сон, который то начинал ей сниться, то обрывался, тоже был тягостен. На нее давила огромная снежная масса, снег был со всех сторон, так что Александра не понимала, где верх, где низ, в какую сторону копать, чтобы выбраться из снежного плена. Как всегда, в те мгновения, когда ей снился кошмар, она сознавала, что это сон, опасности нет, приказывала себе успокоиться… Но сердце колотилось так, будто она и в самом деле задыхалась.

Содрогнувшись всем телом, Александра выпрямилась в кресле. В первый миг художница изумилась, почему она спит не в спальне, затем вспомнила все – весь день, закончившийся откровениями Богуславского.

В следующий миг она поняла, что ее разбудило. В дверь осторожно стучались.

Александра встала. Затекшие ноги удержали ее с трудом. Подойдя к столу, она взглянула на экран телефона. Двадцать минут пятого. В окна смотрела чернильная тьма.

– Кто? – спросила она, остановившись у двери.

– Открой, пожалуйста, – глухо ответил Аристарх. Переступив порог, он огляделся: – Ты одна?

– Кому здесь быть? – Александра выглянула на крыльцо. – Гляди-ка, синоптики ошиблись, снег так и не пошел.

Затворив дверь, она повернулась к гостю, борясь с зевотой, все еще не совсем проснувшись:

– Что случилось?

– Мне… Нам срочно нужно в Москву. – Аристарх смотрел не на нее, а в угол, хотя там не было ничего, кроме красных валенок, которые Александра купила на заправке. – Света очень нездорова.

Александра мигом стряхнула с себя сонливость. Она с тревогой вгляделась в лицо старого знакомого.

– Да ты и сам болен! На себя не похож! Бледный как мел!

– Правда? – отрешенно осведомился тот и растер ладонью щеку, словно желая убедиться, что лицо все еще на месте. – Да, мне тоже… Нехорошо. Но надо ехать.

Теперь Аристарх смотрел прямо на нее расширенными, словно от шока, глазами, под которыми пролегли синеватые тени. У него был растерянный вид человека, который не осознает, где находится.

– Как ты за руль сядешь в таком состоянии? – Александра, взяв гостя за локоть, подвела его к камину и усадила в кресло. Беловолосый великан не сопротивлялся. Он оглядывал скудную обстановку и разложенные на полу холсты, саму Александру, склонившуюся над ним, и казалось, тщетно пытался что-то осмыслить.

– Надо ехать, – повторил он.

Художница выпрямилась.

– Со Светой все так серьезно? Дорога расчищена, может проехать скорая. Правда, как ее вызвать без связи…

– Я отлично справлюсь сам. – Аристарх прикрыл покрасневшие глаза. Веки часто дрожали. – Ночь, пробок нет, через час мы будем в городе.

– Я разбужу Игната, он вас и отвезет. – Александра решительно начала одеваться. – Он все равно хотел уехать. Иван тоже. Вот и поедете все вместе.

Она направилась было к двери, но тут же вскрикнула от боли и неожиданности – предплечье словно тисками сжали. Аристарх вскочил и схватил ее:

– Никого не буди, я отвезу ее в больницу и вернусь! Я пришел к тебе, чтобы ты открыла нам ворота. Лена что-то говорила о том, что хозяин блокирует пульт. Ну, так сейчас он здесь. Пусть разблокирует, и мы уедем.

Его лицо, голос, пальцы, стиснувшие ей руку, – все было пугающе незнакомо. Ошеломленная этой переменой, Александра молча оделась и спустилась с крыльца. Аристарх шел за ней.

Остановившись на полпути к большому шале, Александра обвела взглядом домики, которые попадали в ее поле зрения. Везде было темно, как и в большом шале. Слабо светилось только одно окно, в домике Нины. Аристарх, остановившись рядом, тоже смотрел в ту сторону. Даже не прикасаясь к нему, Александра ощущала, как он дрожит.

– Что со Светой? – спросила она. – Я хочу ее увидеть. Может быть, ее нельзя везти.