Солнце полуночи

Все собрались в ярко освещенной гостиной. Питер и Шарлотта заметили мою рассеянность, пока я запоздало приветствовал их, не слишком искренне извинялся за свое отсутствие, целовал ее в щеку и жал ему руку. Сосредоточиться мне так и не удалось, поддерживать общий разговор я не стал. Как только представилась возможность вежливо удалиться, я отошел к роялю и принялся тихонько наигрывать.

«Какое странное создание, – думала Шарлотта, блондинка с очень светлыми, почти белыми волосами и ростом с Элис. – А при прошлой нашей встрече был таким нормальным и любезным».

Мысли Питера приняли тот же оборот, как обычно бывало у этих двоих.

«Наверняка это из-за животных. Нехватка человеческой крови рано или поздно сведет их с ума», – заключил Питер. Волосы у него были почти такими же светлыми, как у Шарлотты, и практически такими же длинными. Они напоминали друг друга во всем, кроме роста, так как Питер был почти таким же рослым, как Эмметт. Гармоничная пара, всегда казалось мне.

«Удосужился прийти домой? Ну и зачем?» – съязвила Розали.

«Ах, Эдвард. Больно видеть, как он страдает». Радость Эсме была омрачена ее волнениями. А причины волноваться у нее имелись. История любви, которую она нафантазировала для меня, стремительно скатывалась в трагедию, и с каждой минутой это ощущалось все острее.

«Удачного вечера в Порт-Анджелесе, – жизнерадостно пожелала мне Элис. – Дай знать, когда мне можно поговорить с Беллой».

«Ну ты и позорище. Поверить не могу, что вчера ночью ты упустил добычу только ради того, чтобы поглазеть, как кто-то спит», – ворчал Эмметт.

Все, кроме Эсме, вскоре перестали думать обо мне, а я продолжал играть приглушенно, чтобы не привлекать внимания.

Довольно долго я не прислушивался к ним, просто играл и ждал, когда музыка отвлечет меня от тревоги. Всякий раз, когда Белла оказывалась вне поля зрения, не тревожиться было невозможно. За разговором я снова стал следить только с началом прощаний.

– Когда снова увидите Марию, – чуть настороженно попросил Джаспер, – передайте ей мои наилучшие пожелания.

Вампирша Мария создала и Джаспера, и Питера: Джаспера – во второй половине девятнадцатого века, Питера – не так давно, в сороковых годах двадцатого. Однажды Мария разыскала Джаспера, когда мы жили в Калгари. Этот визит был богат событиями настолько, что нам пришлось сразу же переехать. Джаспер вежливо попросил ее в будущем держаться от нас подальше.

– Вряд ли наши пути в ближайшее время пересекутся, – со смехом отозвался Питер: Мария была бесспорно опасна, и они с Питером не испытывали друг к другу особой приязни. Ведь Питер, как-никак, способствовал дезертирству Джаспера. Любимцем Марии всегда был Джаспер, и она считала несущественной мелочью то, что когда-то намеревалась убить его. – Но если это произойдет – непременно передам.

Они обменялись рукопожатиями, гости собрались уходить. Я оборвал на середине фразы песню, которую играл, и поспешно поднялся.

– Шарлотта, Питер, – кивнул я им.

– Было приятно вновь повидаться с тобой, Эдвард, – с сомнением произнесла Шарлотта. Питер только кивнул в ответ.

«Сумасшедший», – бросил мне вслед Эмметт.

«Кретин», – одновременно высказалась Розали.

«Бедный мальчик», – это Эсме.

А Элис укоризненно сообщила: «Они едут отсюда прямиком на восток, к Сиэтлу. И к Порт-Анджелесу даже не приблизятся». В доказательство она продемонстрировала мне свои видения.

Я сделал вид, будто ничего не слышу. Мои доводы и без того выглядели неубедительно.

Только в машине я немного расслабился. Солидное урчание двигателя, который по моей просьбе форсировала Розали – в прошлом году, пока еще не злилась, – успокаивало меня. Каким же облегчением было находиться в движении и знать, что с каждой милей, вылетающей из-под моих колес, я становлюсь все ближе к Белле.

Глава 9. Порт-Анджелес

До Порт-Анджелеса я домчался, когда было еще слишком светло, чтобы спокойно рулить по городу. Солнце стояло высоко, и хотя тонированные стекла в окнах обеспечивали некоторую защиту, рисковать не имело смысла. Точнее, рисковать лишний раз.

Как снисходительно я когда-то судил Эмметта за безрассудство и Джаспера – за расхлябанность, а теперь сознательно попирал правила, так бездумно и без разбору, что провинности моих братьев не шли ни в какое сравнение с моими! А раньше я считался ответственным и надежным.

Я вздохнул.