Солнце Бессонных (СИ)

   - Не думаю, что нам стоит обсуждать это, - выдавила из себя я.

   Самюель болезненно скривилась. Ей было тяжело услышать, что она уже не так нужна мне, как раньше. Терцо просто понимающе покачал головой.

   - Как ты сама захочешь, - спустя несколько минут отозвалась Самюель, все еще горько задетая, но я не переживала за нее. Еще пару месяцев, и мои сердечные проблемы уже не будут так ее интересовать. Сердце ревностно кольнуло, но я смирилась. За все нужно платить. Любовь родителей я охотно меняла на любовь Калеба.

   Я и так сегодня слишком много натворила, решила я, и поспешила ретироваться в свою комнату, но прежде нужно было поднять настроение матери.

   - Так как ваши покупки?

   Зря я задала этот вопрос. Когда меня потащили в гостиную рассматривать все игрушки, одежки, кроватки и даже специальную коляску для двоих детей, я не думала, что это займет столько времени. Единственным хорошим аспектом было то, что разговор был забыт.

   - По дороге мы думали об именах! - заявила мне Самюель торжественно, я едва удержалась на месте, чтобы не сигануть наверх. Но нет, я буду стойкой и перенесу свое наказание.

   - И?

   - Ты знаешь своего отца, - Самюель обвиняюще посмотрела на Терцо, пытающегося собрать специально для меня одну из кроваток. - Его предложение - это Бальтазар и Марица! Да кто сейчас так называет детей?

   - В моей семье много было таких имен, - воинственно заметил Терцо, отставляя в сторону детали. - А твои-то чем лучше? Гвиневера и Ганновер! Просто какое-то средневековье. Да дети уже в три года попросят сменить им имена.

   Да уж, подумала я, знала бы, что начнется такая дискуссия, вообще бы не открывала рот. Самое страшное, что мне не нравилось не одно из предложенных имен.

   - Так может, предложишь что-нибудь получше? - насмешливо предложила Самюель, иронично сверкая глазами. И я за столько лет поняла, насколько страстно они любили друг друга.

   - Давай просмотрим книгу об именах, например, - не стал сдаваться Терцо, и пусть их перебранка выглядела шутовской, я сразу же заметила в глазах родителей знакомые мне вспыхивающие огоньки. Они смотрели с желанием, и я со смятением не знала, куда деть глаза. Трудно узнать, что твои родители страстные любовники. Нужно было срочно выметаться отсюда!

   - А ты что скажешь, милая? - Самюель обратилась ко мне, и я удивилась их выдержке. Если они чувствуют друг к другу то же самое, что и я к Калебу, то сейчас им должно быть нелегко сдерживаться.

   - Я думала назвать их Рики, в честь Ричарда и Соня, в честь твоей матери Софии, - просто ответила я. Ричардом звали отца Терцо, а София, прекрасная, сильная женщина, мать Самюель. И эти неизвестные люди, подарившие мне родителей, всегда казались кем-то таким близким.

   Терцо и Самюель затихли. Подняв голову, я поняла, что сейчас они смотрели на меня, как никогда с благодарностью. Я поняла, что это относиться и к тому, что я снова сделаю их родителями.

   - Думаю, пойду-ка я к себе, - еле сдерживая слезы, обронила я, и поспешила в свою комнату.

   Я не заслуживала той любви, с какой они смотрели на меня. Сколько раз я думала о том, что все же следовало сделать аборт. А они по-прежнему готовы ради меня на все.

   Зайдя в комнату, я устало прислонилась к двери, старясь преодолеть подступившие слезы.

   Чтобы полностью не раскиснуть, я принялась за уборку в комнате, не обращая внимания на боль в ногах, голове, да и во всем теле. Стопку чистой одежды на кровати я сложила в шкаф. Собрала все ненужное со стола и убрала грязные вещи в корзину. Когда дел, чтобы увильнуть от мыслей, не осталось, я схватила, наконец, телефон. Калеб взял трубку с первого гудка.

   - Прости меня, - хрипло пробормотала я, стараясь сдерживаться от рыданий. - Ты все неправильно понял. Ты мне нужен такой, какой есть. Я просто думала о том, что ты сказал, и сразу начала искать причины всех бед в себе...

   - Я не злюсь, - мягко рассмеялся в трубку Калеб, и я расплакалась. Он утешал меня самыми ласковыми словами, и где-то в середине сказал, что любит.

   - Но ты не считаешь наши отношения любовью, - слезы прекратились, и я смогла сказать что-то членораздельно.

   - Нет, просто я считаю их чем-то большим, чем те чувства, которые люди называют словом Любовь. Это как будто любовь в кубе и умноженная еще на три, - прозвучал его голос, и я пожалела, что не могу сейчас видеть его.

   - Тогда я люблю тебя в кубе и еще так несколько раз, - рассмеялась я, он же застонал:

   - Неужели все так плохо, что ты шутишь?

   - Когда мне плохо, я заливаюсь, прям таки истеричным хохотом. Теперь мне просто хорошо. Мы же помирились! - счастливо воскликнула я, наматывая провод телефона на палец. Заметив это, я почувствовала себя глупой.

   - Я уже думал ехать к тебе, твой звонок поймал меня в дверях, - мрачно хмыкнул Калеб.