Солнце

Голос, который давал ему надежду и дарил веру в себя.

Голос, который навсегда запечатлелся в его сердце.

Дастин смотрит на Санни, которая до сих пор не замечает его – так сильно она погружена в музыку. И понимает, что все это время он обожал ее голос. Не голос Дианы, а голос Санни. Его Санни. Его рыжей глупой девчонки. Его личного солнца, которое он потерял.

Это всегда была она. Каждое мгновение была она. И не было никакой Дианы.

Мысли Дастина взрываются – он начинает все понимать.

Все ложь – с самого начала. Его обманывали. Санни поет за Диану.

Вот почему при нем не пели ни та, ни другая. Мунлайт просто не могла петь. А Ховард не могла выдать тайну.

Вот почему Санни не числится в списке сотрудников студии.

Вот почему ее привозят в особняк.

Кровь приливает к голове Дастина. Он пытается понять, как это могло случиться. Почему Диана использует Санни. И почему та позволяет использовать себя. Она же не такая. Она же сильная и…

Дастин прикрывает глаза – это из-за денег. Санни нужны были деньги на лечение родственников. Она могла согласиться на это безумие только по этой причине. И теперь поет за Диану, как пела за нее на вилле родителей. Этот обман начался еще в прошлом году. И, возможно, он никогда не закончится.

Санни – голос Дианы, сильный и прекрасный, но певицей считают Мунлайт. Никто не знает о существовании маленькой талантливой малышки Ховард. Может быть, поэтому она и пропала? Потому что ей велели спрятаться от всего мира и сидеть тихо, выполняя приказы Мунлайтов?

Дастин в бешенстве. По его лицу ходят желваки. Пальцы сжимаются в кулаки. Он намерен получить ответы на все свои вопросы.

Песня заканчивается. Санни замолкает, сжимая микрофон в руках. Ударные замирают, бас останавливаются – играет лишь обычная гитара – тихо и меланхолично. И тогда Дастин решается. Открывает дверь полностью и громко, с вызовом спрашивает:

– Что происходит?

Гитара замолкает. Санни смотрит на него. Ее глаза расширяются от страха, а микрофон летит из рук прямо на пол.

– Что происходит? – Дастин идет прямо к ней и хватает за руку. – Что происходит, черт побери!

Санни молчит, не отводя от его лица медовых глаз. В них столько боли, что Дастину становится тяжело дышать.

– Эй, а ты еще кто? – спешат к ним музыканты. – Парень, ты откуда?

Его хватают за плечи и пытаются оттащить от застывшей Санни, но Дастин вырывается, как лев.

– Нам нужно поговорить! – кричит он. – Санни! Я все знаю! Я все знаю, слышишь меня?! Я не оставлю этого так!

– Отпустите его, – просит вдруг девушка. – Нам действительно нужно поговорить.

– Ты уверена? – обеспокоенно спрашивает басист. – Кто это вообще такой?

– И как он попал в студию? – подхватывает ударник.

– А я его знаю, – произносит вдруг изумленно гитарист. – Ты же Дастин Лестерс, актер!

– Точно! – хлопает себя по лбу ударник. – Приезжал сюда вместе с Дианой!

– Нам нужно поговорить, – повторяет Санни безжизненным голосом. – Мы поговорим, и он уедет. Пожалуйста. Не вызывайте охрану.

– Ты уверена? – переспрашивает один из музыкантов.

– Да. Пожалуйста.

Она так смотрит на парней, что те нехотя уступают, хотя ничего не понимают. Они остаются в репетиционном зале, тревожно переговариваясь, а Санни уводит Дастина в какую-то небольшую комнатку с диваном, обитым синей кожей. И закрывает дверь на замок.

Санни знает, что Дастину все известно. И что нет смысла что-то придумывать и объяснять. Поэтому она просто подходит к нему, касается кончиками пальцев его щеки, но тотчас отдергивает, словно обжигается. Отходит на шаг назад и шепчет:

– Прости меня.

А он молчит. В этом – в ее словах и его молчании – заключается их трагедия.

Где-то там, за окнами, продолжает бушевать гроза.

* * *

Дастин смотрит на меня, не мигая. Ничего не говоря. Он не может поверить в то, что только что увидел и услышал. И я его понимаю. А еще я понимаю вдруг, что тоже не могу поверить в это.

Я словно просыпаюсь после долго сна.

Как это получилось? Как вышло так, что я отдала Мунлайт свой голос, продала мечту и растоптала себя?

Я знаю ответ, но от этого не менее горько. В груди дырою зияет пустота. А может, я и сама стала пустотой.

– Так это ты, – говорит потрясенно Дастин. – Это ты поешь за нее! Ты, Санни. Ты.

Это звучит как обвинение. Но я не буду защищаться.

– Почему?.. – только и спрашивает Дастин.

Что сказать ему в ответ, я не знаю. Он все понял. Все знает. Слова излишни.

На меня накатывает усталость, смывая страх, как волны на побережье – песок.

– Почему? – повторяет он с болью в голосе.

Я слабо пожимаю плечами. Что я могу сказать? Не хочу лгать и жаловаться. Это мой выбор. Все просто. Мой.

Дастин вдруг берет меня за плечи и встряхивает пару раз. В его глазах гроза почище, чем за окнами.

– Как. Ты. Могла. Это. Допустить? – спрашивает он отрывисто, почти не разжимая губ.

А я все равно молчу.

– Какого черта ты сделала это, Санни Ховард? – продолжает Дастин громче. – Эта стерва купила твой голос, как гребаная ведьма в «Русалочке»! Она ведь заставила тебя? Шантажировала? Ты ведь не хотела? Не хотела?..

И он снова встряхивает меня.