Солнце

Мы подписываем договор. Перед тем как я ставлю свою первую подпись, мои пальцы с зажатой в них ручкой замирают над бумагой. Мне страшно делать это, но пути назад нет. Я закрываю глаза и расписываюсь – на каждой странице, а потом еще в самом конце. После меня свою подпись лениво и небрежно ставит миссис Мунлайт.

Договор заключен.

Теперь начнется новая жизнь – не моя, а чужая. Я уйду в тень.

Мой выбор.

Я все еще не могу осознать этого. Просто принимаю как должное. Я в прострации – даже тело свое не чувствую. Кажется, словно за всем происходящим я наблюдаю с высоты. Превосходство денег так велико, что я чувствую себя крохотной и ничтожной.

– Жить пока будешь здесь, – кидает миссис Мунлайт, прежде чем уйти. – Никуда не выходи и всегда будь на связи.

– Мне нужен новый номер. Старый уничтожила, – хрипло сообщаю я. – Чтобы никто не мог найти меня.

– Позаботься об этом, – кидает миссис Мунлайт Джессике. Та тут же кивает.

– Деньги будут ежемесячно переводиться тебе на счет, – не глядя на меня, сообщает Эмма. – Будут проблемы – обратись к Джессике. Но надеюсь, проблем ты не доставишь.

Уже около двери она вдруг поворачивается ко мне, безвольно сидящей на диване. Что-то странное творится в моей голове. И пожар уже не только на щеках, но и на спине.

– Ты действительно такая? – спрашивает миссис Мунлайт. Ее пронзительный взгляд обжигает.

– Какая – такая? – тихо спрашиваю я.

– Такая добренькая? Такая благородная? Столько самопожертвования, – наигранно вздыхает она.

– Если бы у вас не было денег, чтобы спасти Диану, вы бы поступили так же, – отвечаю я.

Эмма почему-то усмехается, грозит мне пальцем и уходит вместе со своей свитой. Двери зарываются. Я остаюсь одна.

Сначала я просто пялюсь в одну точку. А потом неожиданно начинаю плакать. Впервые за все это время.

Сначала это просто слезы в глазах, беззвучный плач и сжатые на коленях кулаки. Но в какой-то момент во мне что-то происходит. Что-то взрывается в моей голове. Срывается какой-то внутренний стоп-кран. И меня ударяет волной эмоций. Я бессильно кричу, цепляясь пальцами за подушку. Рыдаю в голос, вспоминая Дастина, Лилит, Кирстен, Чета, Оливера, Нейтана… Вспоминая Хартли и свою беспечную жизнь. Свою музыку. Свои мечты.

Я захлебываюсь своими слезами, своей болью, прахом своих несбывшихся надежд. Своим выбором. И не могу остановиться. Все мое тело горит, и сердце горит, и душа – тоже. Я плачу, как в детстве, когда ждала мать, а она все не возвращалась и не возвращалась. Я хочу, чтобы она пришла, обняла меня и сказала, что все будет хорошо. И чтобы рядом был отец, которого я никогда не видела, – чтобы он защитил меня. Но я одна.

Не знаю, сколько это продолжается. Когда я успокаиваюсь, то не могу понять, день или вечер на улице – за окном плотная серая пелена дождя. Я встаю с пола, чувствуя слабость в ногах, и, покачиваясь, иду в столовую, чтобы выпить воды. Падаю. Оказавшись на полу, я думаю, что надо встать, но вместо этого проваливаюсь в объятия Морфея.

* * *

Дастин просыпается поздно – часов в десять, и не сразу понимает, почему его не разбудил Бен. Наверняка ведь сегодня очередные съемки в рекламе или интервью. А потом вспоминает, что сам написал менеджеру сообщение, чтобы тот не тревожил его до полудня.

Санни рядом нет – все это время Дастин обнимал подушку, но он думает, что она в ванной или на кухне, просто встала раньше него. Дастин улыбается – ночь была просто волшебной. Рыжая – страстная штучка, и он не прочь повторить с ней все то, чем они занимались вчера. Вспоминая ее лицо с закушенными от переизбытка чувств губами, Дастин чувствует непреодолимое желание найти Санни и обнять. Он уверен – вчера ей было чертовски хорошо. Он пытался быть нежным и аккуратным.

Подушка пахнет теперь так же, как огненные волосы Санни – это какой-то особый аромат, от которого у Дастина срывает крышу. Он потягивается, разминая затекшие мышцы, встает и, накинув халат, идет искать своего Рыжего Франкенштейна. Все его мысли – о ней. Дастину кажется, что он влюблен.

– Детка! – кричит он, не найдя ее на кухне. – Ты где? Выходи!

В гостиной ее тоже нет. И в столовой. И ни в одной из спален. Дастин методично проверяет комнату за комнатой, но не может отыскать свою гостью. В ванных комнатах и на лоджии ее тоже нет.

Она снова пропала.

Начиная злиться, Дастин возвращается в спальню и понимает, что вещей Санни тоже нигде нет – на полу валяется лишь его одежда, сброшенная вчера в порыве страсти. Он чертыхается и звонит ей – ее телефон недоступен.

– Что за… – говорит Дастин и осекается. Он вдруг кладет ладонь себе на грудь и понимает – шнурка с кулоном на нем нет.

Когда Дастин находит обрывок этого шнурка в кровати, он вдруг начинает что-то понимать, но не хочет в это верить. Ведь Санни не могла так поступить с ним. Не могла ведь, верно? Она ведь не такая, как Сальма.