Солноворот

На другой день, как и договаривались, в указанный час он уже был у роддома, привязал лошадь к ограде и легкими шажками взбежал на крыльцо.

В приемной Игорь с нетерпением ждал, что вот-вот из палаты выйдет Кланя с сыном на руках, он подбежит к ней, обнимет, — ведь так давно не видел ее. Но первой в дверях показалась не Кланя, а сестрица. Протянув перед собой руки, она держала большой белый сверток.

— Ну вот, принимай, молодой папаша, сына. — И впервые за все время улыбнулась. — Не урони только, вырос ведь он у нас, настоящим боровичком стал…

— Удержу, — смущенно улыбнулся Игорь и неуклюже принял от девушки пухлый сверток, все еще не представляя себе, как его надо держать.

Прижимая одной рукой сверток к груди, он попробовал было другой приоткрыть простынку, окаймленную к^ужавцем, и заглянуть в лицо сынка, как услышал позади себя Кланин голос:

— Простудишь ведь ты его…

Так и не открыв простынки, Игорь повернулся к жене и удивился, как она изменилась. Лицо осунулось, стало бледнее, веснушек на нем высыпало еще больше. И сама она стала как-то тоньше, не выглядела теперь кубышкой. Все это не делало ее дурнее, наоборот, как показалось ему, она стала стройнее, моложе и даже, может быть, привлекательнее, чем раньше. Она смотрела на мужа и невольно улыбалась. И только по глазам он узнал Кланю — глаза ее, карие, с темными прожилками, . блестели по-прежнему задорно и весело.

— Думаю, не задохнулся бы он. — И, уже не пытаясь больше открывать простынку, первым вышел из приемной.

Когда Кланя уселась в сани на мягкое душистое сено, Игорь бережно подал ей драгоценный сверток. Все еще беспокоясь, как бы их Сережка не задохнулся, он взглянул на акушерку и сестер, стоящих на крыльце в белых халатах, и помахал им рукой.

— Ну, спасибочки вам! — И, словно позабыв • что-то, сорвался с места и, подбежав к женщинам, принялся хватать их за руки. — Уж вы не обижайтесь на нас… Еще раз благодарим мы вас с Кланей за труды ваши…

— Пожалуйста, приезжайте еще, — засмеялась девушка. — С дочуркой теперь ждем…

— Хорошо, хорошо, — не поняв намека, ответил Игорь и взялся за вожжи.

— За ягодами к нам приезжайте, девушки! — крикнула Кланя. — Ягод-то у нас много.

Выехав за ворота, Игорь прыгнул в сани и кнутом подстегнул лошадь.

Прижав к груди сына, Кланя смотрела в спину мужа, в его загорелую шею и думала: как же быть-то теперь?

С того дня, как Игорь ушел из дому, прошло немало времени. Кланя уже вроде смирилась со всем и не ждала его. И если бы не появился на свет сын, муж бы и не вернулся к ней, она это знала. Но теперь, когда он написал ей записку, а потом стал чаще и чаще навещать ее в родильном доме, она снова затосковала по нему. Сможет ли она вернуть его сейчас, или все останется по-прежнему?

У развилок, где одна дорога шла в Ключевицу, а другая поворачивала в сосновый борок, Игорь остановил лошадь, сказал:

— Ко мне, значит, поедем, Кланя? Я думаю, у нас лучше будет. И жить вместе станем, по-настоящему…

— Да что ты, Игорь, — всполошилась Кланя.— Ведь мама нас ждет. У вас ведь и дома-то никого… Один папаша, и тот на работе. Как же я с Сережкой-то буду?

— Управимся!

— Нет, нет, Игорь… Не поедем.

. — А я говорю, поедем! — отрезал он и, , не дожидаясь согласия жены, повернул в Ключевицу, думая озорно: «Не выскочишь из саней, вырву тебя из тины Купоросихиной личности!»

Когда километра через два они подъехали к разлившейся речке, которая преграждала им путь, Кланя произнесла с упреком:

— Ну вот, говорила же я, не послушал…

Он насупился, молча стоял у разлившейся

по низовью речки. Черт бы ее побрал! Ведь летом такая тихая и такая мелкая, что каждый камешек на дне пересчитаешь, а тут даже мостик снесла!

— И чего, говорю, раздумывать? — опять сказала Кланя. — Ведь до мамы рукой подать. Потом пообсохнет, и к тебе можем съездить.

Скрепя сердце Игорь повернул лошадь и, как советовала Кланя, выехал на проселочную дорогу.

Снова вспомнил большой приземистый дом, горницу, пузатый буфет, люстру с медными кренделями… На душе опять стало невыносимо тоскливо. Ведь давал он себе слово не возвращаться в этот дом. и опять…

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

1

Старожилы помнят разные ярмарки: льняные, гончарные, скобяные… Но больше других здесь славились раньше ярмарки конские. Собирались они поздней осенью, в покров, когда полевые работы обычно заканчивались и земля покрывалась где листом, где снежком. Люди были наслышаны об этих ярмарках и заранее готовились к ним: кому-то надо было обменять лошадь, кому-то купить, кому-то и вовсе с нею расстаться. А расстаться со своей единственной кормилицей было ох как нелегко: в крестьянском хозяйстве лошадь—это все! По лошадям судили о достатке, по лошадям — роднились…

Пришли новые времена, родились новые праздники, новые ярмарки и базары: промышленные, сельскохозяйственные, мебельные, книжные… И вдруг по округе разнеслось: в Та-лице назначена распродажа тракторов. Такого еще не бывало.