Солнечная сеть (СИ)

На базе было сыро. В маленькой душевой, примыкавшей к шлюзовой камере главного входа, от стен отслаивалась бесформенными пузырями тухлая, пропахшая ржавчиной и машинным маслом вода. Кинтия распаковала единственный доступный ей «выходной наряд», состоявший из найденной в закромах «Кристофера Эккерта» серебристой упаковочной ленты, завязывавшейся вокруг тела наподобие сари. Достала заодно и остальной свой нехитрый багаж: огромного чёрного пса Дика и несколько хромодиновых лент, на которых записана была вся сколь-нибудь важная информация о Крае. Юсуф Куруш дожидался Кинтию у выхода из душевой. У него были оливковые большие глаза, оливковая смуглая кожа, и пахло от него тоже почему-то оливками. Это был приятный запах, гораздо более приятный, чем технологические ароматы душевой. Кинтия поймала себя на том, что принюхиваться к мужчине неприлично, и позволила Юсуфу взять себя за руку, стараясь не шевелить носом лишний раз.

— Как вас зовут, дочь Джорджа Астера? — спросил Юсуф Куруш.

— Кинтия. Хотя брат и дядюшка Кит называют меня Кеи, это моё домашнее имя. Если хотите, называйте меня Кеи, товарищ Куруш. Главное — не говорите «Синди», дядюшка Кит очень переживает, что меня рано или поздно начнут так звать. Он — принципиальный противник английского произношения!

— Дядюшка Кит — кто это? Ваш родственник по материнской линии?

— Скорее уж, по отцовской, — смеясь, сказала Кинтия. — Это бывший искусственный интеллект отцовского корабля, «Кристофера Эккерта». Он вырастил нас, да и сам, если так можно выразиться, немного вырос. Сейчас он манерами, пожалуй, чем-то несколько напоминает вашего шефа.

— Надо непременно обрадовать патрона, — согласился Юсуф, — тем фактом, что манерами он становится похож на ненормально развившийся электронный мозг. Это должно его мотивировать двигаться и дальше в выбранном направлении.

— А в каком? — полюбопытствовала Кинтия.

— Видите ли, Фейнман вбил себе в голову, что современные компьютерные системы позволяют использовать различные компоненты вычислительных схем для сохранения каждой индивидуальной личности. Не встроить в компьютер сознание напрямую, а как бы запустить на нём виртуальную машину, имитатор тела, взаимодействующий с любыми формами и инструментами. Это у него, если угодно, идефикс: сделать человека бессмертным. На первый взгляд, задачка вполне практическая, если, например, принять во внимание, что отправленная к Летящей звёздная экспедиция достигла цели только через двадцать семь лет. Но вот вопросы теории… Он обошёл один за другим все известные парадоксы, связанные с копированием личности на внешний носитель, и вот именно за это его невзлюбили. Бессмертные копии людей, а ещё лучше — их навыков, умений и памяти, — оказались человечеству нужны, а вот бессмертные люди — нет, не нужны совершенно. Так и сказали: знаете, профессор, вы занимаетесь идеализмом и фэнтези, а люди должны умирать. Так что патрона вытеснили из института, отобрали кафедру, а под конец загнали сюда, на Уран, где как раз необходима была экспериментальная обкатка таких вот хромосхем с отнятыми у живых людей трудовыми навыками… Это позволило Астрофлоту освободить систему Урана от человеческого присутствия почти полностью. Вот профессор и сидит тут, как сыч в дупле, начиная постепенно ненавидеть весь мир и мечтая самому упаковаться напоследок в бронированную солонку на гравитационной тяге. Хотя своих попыток осчастливить человечество бессмертием профессор, разумеется, отнюдь не оставил. Так и сидим тут с ним!

— А вы тут что делаете? — спросила Кинтия.

— Как это — «что»?! Ему помогаю, разумеется. Такие сумрачные умы, как он, просто нуждаются в состоящем подле них тёмном лейтенанте, способном терпеть все их дьявольские капризы. Впрочем, у меня тоже есть свой адский секрет. Фейнман считает меня своим доктором Ватсоном, а на самом деле я его Арчи Гудвин… Идёмте пить чай!