Союз Верных — Энгельбрук (СИ)

— Мне так спокойнее. Теперь шансы упасть в два раза меньше.

За то время, пока Южный тракт не скрылся из вида, они перебросились всего несколькими словами. Ладвиг был бы не против выведать у Эгона ещё что-нибудь, но понимал, что рядом с монахом чиновник откровенничать не станет. По той же причине он не мог вести откровенный разговор с братом Йоханом. Оставалось, молча глазеть по сторонам и слушать пение птиц. Пичуги перелетали с ветки на ветку и на разные голоса распевали свои песни, сопровождая весёлым гомоном проезжавших мимо людей. Кое-где над дорогой низко склонялись ветви деревьев, из-за чего всадникам несколько раз приходилось спешиваться. Ветки отгибали в сторону, и стайки потревоженных пташек перелетали на другое дерево, чтобы оттуда радовать мир своими звонкими трелями.

Дорога перестала петлять, путники выехали на относительно ровный и прямой её участок. Последний раз сержант проезжал здесь довольно давно, но помнил, куда им следует свернуть на ближайшем перекрёстке. Он уже не жалел, что придётся проехать лишнее расстояние. Два длинных сезона Ладвиг строил свою карьеру в городской страже и почти безвылазно просидел в Энгельбруке. В суетной жизни большого города редко выпадают такие мгновения, когда можно отрешиться от всех забот и просто наслаждаться красотой окружающего пейзажа.

В одном месте ветки росшего вдоль дороги кустарника заколыхались сильнее, чем под воздействием ветра. Сержант приподнялся на стременах, вытянул шею, пытаясь разглядеть того, кто там прятался. Такое поведение не осталось незамеченным, проследив за направлением взгляда Ладвига, его спутники тоже заинтересовались происходящим в кустах.

— А что там?, — первым не выдержал монах. — Вы что-нибудь увидели?

— Пока ничего, — ответил сержант, продолжая вглядываться.

— Кусты шевелятся. — сказал Эгон. — Там есть кто-то.

— Кто?, — брат Йохан тоже выпрямился и вытянул шею.

— Если бы рядом на дороге стояла крестьянская телега, я бы ответил на этот вопрос очень точно, — ухмыльнулся чиновник и неожиданно громко крикнул: — Эй, кто там?! Покажись!

Кусты затрещали, оттуда выскочил олень. Увидев перед собой всадников, он резко затормозил, ринулся в лес через кустарник на противоположной стороне дороги.

— Молодой ещё, — определил Эгон. — Хромает, похоже, ранен.

— Кто же его так?, — сочувственно спросил монах.

— Не знаю. Для уважающих себя охотников он не слишком интересен. Не дорос ещё до полноценного трофея. Может быть, собаки одичавшие напали.

— Возможен и другой вариант, — сказал Ладвиг. — Браконьеры.

— Тогда они очень рискуют, — покачал головой чиновник. — Его светлость, герцог Кэссиан с пойманными браконьерами не церемонится. В лучшем случае — порка кнутом.

— Что же тогда в худшем?, — в голосе брата Йохана послышалась озабоченность.

— В худшем… — Эгон снова ухмыльнулся. — В худшем они сами становятся дичью. На псовой охоте. Бегают от собачек по лесам. Это надолго отбивает желание добывать оленей в герцогских охотничьих угодьях.

— Ну и нравы у вас, — протянул монах. — Я не оправдываю нарушителей закона, но нельзя же травить людей собаками. Нельзя приравнивать людей к зверям.

— А если сами люди ведут себя, как звери?, — вмешался в разговор Ладвиг. — Будучи застигнутыми на месте преступления, браконьеры убивали егерей. Такое случалось неоднократно.

— А как люди становятся браконьерами? Им не хватает средств, чтобы прокормить семьи!

— И такое бывает, — подтвердил Эгон. — Бродяги иногда прибьют втихаря оленя и съедят. Но большинство браконьеров вполне обеспеченные люди, не задумывающиеся о том, где бы добыть кусок хлеба. Их жизнь скучна, поэтому хочется испытать острые ощущения. Недаром говорится, что безделье — начало всех пороков.

— Это бесспорно, — согласился брат Йохан. — Но гораздо хуже другое. Люди находят удовольствие в умерщвлении живых существ, красота и грация которых не знают себе равных в животном мире. Они же по сути дела беззащитны перед человеком. Несмотря на громадные ветвистые рога, олень обладает кротким нравом. Это не кабан, который один на один способен растерзать незадачливого охотника. Другое дело — олень…

Договорить монах не успел. Внимательно слушавший Ладвиг краем глаза успел заметить летящую им навстречу большую тёмную массу. Сержант инстинктивно пригнулся и пришедшийся по спине удар вдавил его в седло.

"Только этого нам не хватало", — подумал он, быстро освободил правую ногу из стремени, соскользнув с коня на землю. Фитц испуганно дёрнулся вперёд, но не почувствовав на себе наездника, остановился. Уже с земли Ладвиг увидел мула, как ни в чем ни бывало стоявшего посреди дороги без седока. Что-то ещё было не так, но сержант не сразу сообразил, что не замечает рядом ни кобылы Габи, ни Эгона.

— Хватай за уздечку!, — хриплым голосом заорал кто-то. — Да не повреди! Добрый конь!

— Чернорясника обшарьте! Казна, наверное, у него!